Пункт 4 ст. 1 ГПК РФ устанавливает, что в случае отсутствия нормы процессуального права, регулирующей отношения, возникшие в ходе гражданского судопроизводства, федеральные суды общей юрисдикции и мировые судьи (далее также - суд) применяют норму, регулирующую сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии такой нормы действуют исходя из принципов осуществления правосудия в Российской Федерации (аналогия права).

Данный пункт закрепляет принцип аналогии в гражданском процессе , предусматривавшийся ГПК РСФСР. Как и ГК РФ (ст. 6), СК РФ (ст. 5), ГПК РФ предусматривает аналогию закона и аналогию права.

Аналогия закона - применение к не урегулированному конкретной нормой правоотношению нормы закона, которая регламентирует сходные отношения. Необходимость применения данного приема обусловлена тем, что решение по любому делу обязательно должно иметь правовое основание. Поэтому в случае отсутствия нормы, прямо предусматривающей спорный случай, требуется отыскать норму, регулирующую возможно более сходные со спорным отношения.

Аналогия права — применение к спорному отношению, которое не урегулировано некой конкретной нормой и на которое нельзя распространить действие регулирующей подобные отношения нормы, общих начал и смысла (то есть принципов) законодательства.

Принципы осуществления правосудия в Российской Федерации, которые применяются при аналогии права, раскрываются в Конституции РФ, Законе о судебной системе и ГПК РФ (например, ст. ст. 5 - 10).

Возможность применения принципа аналогии в гражданском процессе неоднократно оспаривалась. Однако в связи с тем, что гражданско-процессуальное право все более приобретает черты диспозитивности, и в силу невозможности урегулировать все категории дел, которые возникают в судах, принцип аналогии в гражданском процессуальном праве имеет важное практическое значение.

Так, нормы об оставлении искового заявления без движения (ст. 136 ГПК РФ) могут быть применены по аналогии к заявлению о вынесении судебного приказа (ст. 123 ГПК РФ). В качестве примера применения аналогии закона может служить применение ч. 1 ст. 101 ГПК РФ к праву ответчика на возмещение расходов на оплату услуг представителя в случае оставления без рассмотрения искового заявления на основании абз. 8 ст. 222 ГПК РФ.

В соответствии с абз. 8 ст. 222 ГПК РФ суд оставляет заявление без рассмотрения в случае, если истец, не просивший о разбирательстве дела в его отсутствие, не явился в суд по вторичному вызову, а ответчик не требует рассмотрения дела по существу. Правовая норма, регулирующая вопрос возмещения ответчику расходов на оплату услуг представителя в случае оставления искового заявления без рассмотрения в соответствии с абз. 8 ст. 222 ГПК РФ , в данном Кодексе отсутствует. В связи с этим в случае оставления искового заявления без рассмотрения на основании абз. 8 ст. 222 ГПК РФ следует руководствоваться ч. 4 ст. 1 и ч. 1 ст. 101 ГПК РФ . Согласно ч. 1 ст. 101 ГПК РФ при отказе истца от иска истец возмещает ответчику издержки, понесенные им в связи с ведением дела.

При применении аналогии права необходимо четко знать принципы данной отрасли права, чтобы действия, совершаемые судами и лицами, участвующими в деле, помогали реализовать эти принципы . Особенно надо указать на ст. 10 ГК РФ, которая требует соблюдения разумности и добросовестности действий участников гражданских правоотношений. Для суда — это презумпция, которой нужно руководствоваться при рассмотрении и разрешении гражданских дел.

Принципы аналогии закона и аналогии права применяются в частноправовых отношениях, а именно в гражданском и семейном праве. Так, согласно п. 1 ст. 6 ГК РФ в случаях, когда предусмотренные п. п. 1 и 2 ст. 2 ГК РФ отношения прямо не урегулированы законодательством или соглашением сторон и отсутствует применимый к ним обычай делового оборота, к таким отношениям, если это не противоречит их существу, применяется гражданское законодательство, регулирующее сходные отношения (аналогия закона). При невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости. Аналогичное правило предусмотрено ст. 5 СК РФ.

Следует отметить, что аналогия закона используется не только при разрешении конкретных споров, но и в разъяснениях ВАС РФ.

В Постановлении Пленума ВАС РФ от 23 июля 2009 г. N 64 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров о правах собственников помещений на общее имущество здания» (Вестник ВАС РФ. 2009. N 9) указывается: «Отношения собственников помещений, расположенных в нежилом здании, возникающие по поводу общего имущества в таком здании, прямо законом не урегулированы. Поэтому в соответствии с пунктом 1 статьи 6 ГК РФ к указанным отношениям подлежат применению нормы законодательства, регулирующие сходные отношения, в частности статьи 249, 289, 290 ГК РФ».

В Постановлении Пленума ВАС РФ от 22 декабря 2011 г. N 81 «О некоторых вопросах применения статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации» (Вестник ВАС РФ. 2012. N 2) разъясняется, что «судам следует учитывать, что положения статьи 333 ГК РФ с учетом содержащихся в настоящем Постановлении разъяснений применяются к предусмотренным пунктом 2 статьи 381 Кодекса мерам ответственности за неисполнение договора, обеспеченного задатком (пункт 1 статьи 6 ГК РФ). Так, при взыскании двойной суммы задатка со стороны, ответственной за неисполнение договора, суд вправе по заявлению ответчика снизить размер половины указанной суммы в соответствии с положениями статьи 333 ГК РФ».

Вместе с тем на практике нередко по аналогии применяются непосредственно разъяснения ВАС РФ — Постановления Пленума ВАС РФ и информационные письма. Например, в Постановлении ФАС Уральского округа от 11 июля 2014 г. N Ф09-4370/14 по делу N А60-2190/2014 (СПС «КонсультантПлюс») указано: «Ссылка общества «КОМПЛЕКС ВК» на неправомерное применение апелляционным судом п. 14 информационного письма ВАС РФ от 25.04.1995 N С1-7/ОП-237, не подлежащего применению, отклоняется как основанная на неверном толковании норм материального права, суд полагает возможным применение вышеуказанного пункта к спорным правоотношениям по аналогии». ФАС Московского округа также применяет по аналогии разъяснения ВАС РФ, при этом ссылаясь на п. 6 ст. 13 АПК (Постановление от 24 апреля 2014 г. N Ф05-3892/14 по делу N А40-123855/13-3-736 (СПС «КонсультантПлюс»)).

Однако для этого нет правовых оснований. В комментируемой норме ГК речь идет о применении по аналогии гражданского законодательства. В п. 6 ст. 13 АПК используется более широкая формулировка — «нормы права». Как известно, разъяснения высших судов не содержат норм права, несмотря на то что они, по всеобщему признанию, обладают нормативным характером в силу своей обязательности для нижестоящих судов. Представляется, что в данных случаях речь следует вести не об аналогии, а о расширительном толковании соответствующих разъяснений, хотя и такой подход не является безупречным, так как излишне расширяет рамки судейского усмотрения.

www.livelawyer.ru

Аналогия закона, аналогия права. Обычаи делового оборота. Значение актов высших судебных органов и судебной практики

Одним из источников гражданского права являются обычаи делового оборота. Они представляют собой правила поведения, сложившиеся и широко применяемые в сфере предпринимательской деятельности, хотя и не предусмотренные законодательством.
Такие обычаи не будут применяться, если они противоречат обязательным для сторон положениям законодательства или условиям договора.
Примером таких обычаев являются Международные правила толкования торговых терминов ИНКОТЕРМС.
Условия применения обычаев делового оборота:
отсутствие правил, установленных гражданским законодательством;
недоговоренность сторон об ином порядке;
непротиворечие действующему законодательству;
возникновение в отдельной области предпринимательства (международная торговля).
Аналогия закона — это применение к отношениям, которые не урегулированы законодательством или договором, норм гражданского права, регулирующих сходные отношения.
Условием применения аналогии закона является отсутствие:
регламентации данных отношений законодательством;
соглашения между сторонами по данному вопросу;
обычаев делового оборота, которые могут быть применены к данным отношениям;
противоречия между применяемой нормой права и существом отношения, подлежащего урегулированию.
Применение аналогии закона вызвано тем, что законодательство не всегда успевает сформироваться в отношении уже существующих гражданских правовых отношений.
Аналогию закона следует отличать от аналогии права.
Аналогия права — это применение общих начал и смысла гражданского законодательства с учетом требований добросовестности, разумности и справедливости.
Аналогия права применяется только при невозможности использования аналогии закона. При этом требования добросовестности следует понимать как добросовестные действия сторон (исправно исполняющих свои обязательства), разумности — как учет жизненных обстоятельств, конкретной обстановки, возможных последствий и др. (например, устранение недостатков товара в разумный срок), справедливости — как учет интересов обеих сторон.

Значение актов высших судебных органов и судебной практики состоит в:

1)Толкование норм права.
2) Информативная (обзоры и т.д.)
Формально источниками права они не являются, но тем не менее, нижестоящие суды руководствуются разъяснениями и обязательно учитывают их при вынесении решения.

Толкование — уяснение смысла и содержания конкретной нормы права.
Различают следующие виды толкования:
по источнику:
обязательное (легальное) — толкование осуществляет государственный орган в пределах своей компетенции;
научное (доктринальное) — толкование законодательства в учебной и научной литературе, не имеет обязательной силы;
по способу:
буквальное (аутентичное) — толкование нормы путем принятия к вниманию текста, а не намерения законодателя;
ограничительное — содержание нормы права оказывается уже ее текстуального выражения;
расширительное — содержание нормы права оказывается шире ее текстуального выражения;
систематическое — уяснение нормы права путем сопоставления ее с иными нормами.

36.Нематериальные блага и их защита.

Нематериальные блага - это блага неимущественного характера, они лишены экономического содержания, то есть не имеют стоимостного выражения.

К ним относятся: имя, жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, право свободного передвижения, выбора места пребывания и жительства, право на имя, право авторства, иные личные неимущественные права и другие нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона.

Специфика гражданско-правовых способов зашиты личных нема­териальных благ проявляется в том, что в случаях нарушения немате­риальных благ они подлежат восстановлению (если это возможно) независимо от вины правонарушителя. Гражданско-правовая защита личных нематериальных благ направлена также на то, чтобы предуп­редить их нарушение в будущем. При защите нематериальных благ допустимо использование любых форм и способов защиты гражданских прав, если это не противоречит существу нарушенного блага и харак­теру правонарушения (например, таких, как признание права, пресечение действий, нарушающих право, возмещение убытков, компенса­ция морального вреда). Основания и способы защиты нематериальных благ различаются в зависимости от того, нарушены ли права физиче­ского или юридического лица. При жизни носителя личных неимуще­ственных прав и других нематериальных благ в первую очередь от него зависит, воспользуется ли он предусмотренными законом способами зашиты этих благ и, если воспользуется, то какими именно. Третьи лица могут осуществлять и защищать личные неимущественные права, при­надлежащие третьему лицу, если уполномочены на то носителем права или законом и если это не противоречит существу нарушенного права. Личные неимущественные права и иные нематериальные блага, при­надлежащие умершему, при наличии юридически значимого интереса могут осуществлять и защищать другие лица, в том числе наследники правообладателя.

В силу ст. 208 ГК исковая давность не распространяется на требо­вания о защите личных неимущественных прав и других нематериаль­ных благ, кроме случаев, предусмотренных законом.

Д.В. Карпухин, к.и.н., доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин МИЭМП (Московского института экономики, менеджмента и права)

АНАЛОГИЯ ЗАКОНА В ЖИЛИЩНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЯХ

Одной из актуальных проблем жилищного законодательства Российской Федерации в настоящее время являются правовые пробелы: отсутствие соответствующих правовых предписаний, регламентирующих жилищные отношения в сфере управления, использования и эксплуатации жилищного фонда. Одним из способов разрешения сложившейся ситуации является применение аналогии закона. Судебная практика показывает, что найти схожую норму не так просто и иногда ее поиск и применение приводит к ошибкам.

Принципиальной новеллой Жилищного кодекса РФ, вступившего в силу в марте 2005 года, стали положения статьи 7, регламентирующие возможность применения аналогии закона и аналогии права к жилищным правоотношениям. Ранее действующий Жилищный кодекс РСФСР не содержал данных предписаний, хотя применение аналогии права и аналогии закона в жилищных правоотношениях допускалось.

В настоящее время наблюдается тенденция увеличения количества судебных дел, применяющих в жилищных спорах положения пункта 1 статьи 7 ЖК РФ (аналогия закона). Ее сущность заключается в том, что если жилищные отношения не урегулированы жилищным законодательством или соглашением участников таких отношений и при отсутствии норм гражданского или иного законодательства, прямо регулирующих такие отношения, к ним, если это не противоречит их существу, применяется жилищное законодательство, регулирующее сходные отношения.

Факты применения судами первых инстанций схожих норм жилищного законодательства к ситуациям, не урегулированным правовыми предписаниями, в жилищных спорах вызывают обращения в вышестоящие суды.

Так, Определением судебной коллегии по гражданским делам Нижегородского областного суда от 16.05.2006 г. было отказано в удовлетворении исковых требований Н.А. Митрофановой и А.С. Митрофановой о признании за ними права пользования жилым помещением и удовлетворены исковые требования Т.Б. Нормухамедова о прекращении права пользования спорным жилым помещением Н.А. Митрофановой и А.С. Митрофановой, их выселении и снятии с регистрационного учета 1 .

Н.А. Митрофанова и А.С. Митрофанова в 1983 году гражданкой Н.Н. Сергеевой, собственником квартиры в городе Нижнем Новгороде, были вселены в данную квартиру в качестве членов семьи и приобрели право пользования жилым помещением. Впоследствии квартира была завещана Н.Н. Сергеевой ее сестре, гражданке А.Н. Отачкиной, которая после смерти Н.Н. Сергеевой 24 сентября 1992 года вступила в права наследства, а 25 марта 1993 года подарила указанную квартиру гражданину Т.Б. Нормухамедову. Т.Б. Нормухамедов в 1998 году подал в суд исковое заявление о выселении Н.А. Митрофановой и А.С. Митрофановой из спорной квартиры. Дело неоднократно рассматривалось различными судебными инстанциями. Определением судебной коллегии по гражданским делам Нижегородского областного суда от 16.05.2006 г. было отказано в удовлетворении исковых требований Н.А. Митрофановой и А.С. Митрофановой о признании за ними права пользования жилым помещением и удовлетворены исковые требования Т.Б. Нормухамедова о прекращении права пользования спорным жилым помещением Н.А. Митрофановой и А.С. Митрофановой, их выселении и снятии с регистрационного учета. Суд пришел к выводу, что в силу длящихся жилищных правоотношений Т.Б. Нормухамедов, как собственник жилого помещения, после вступления в силу Жилищного кодекса Российской Федерации вправе требовать выселения в судебном порядке лиц, являющихся членами семьи бывшего собственника жилого помещения.

Специфика данного случая, рассматриваемого судом, заключалась в том, что истцы и ответчик никогда не состояли в семейных отношениях и, следовательно, с формально-юридической стороны не подпадали под действие статьи 31 ЖК РФ.

Однако суд в соответствии с аналогией закона (пункт 1 статьи 7 ЖК РФ) применил положения статьи 31 ЖК РФ, регламентирующей права и обязанности граждан, проживающих совместно с собственником в принадлежащем ему жилом помещении, к рассматриваемому случаю.

Н.А. Митрофанова обратилась с жалобой в Конституционный Суд РФ, в которой оспорила конституционность пункта 2 статьи 292 ГК Российской Федерации (в редакции Федерального закона от 30.12.2004 г. № 213-ФЗ), части 1 статьи 7 и части 4 статьи 31 Жилищного кодекса Российской Федерации. По мнению заявительницы, эти нормы не соответствуют статьям 1, 2, 7, 17 (части 1 и 3), 19 (части 1 и 2), 35 (часть 2), 40 (часть 1), 45 (часть 1) и 55 Конституции Российской Федерации, поскольку допускают несохранение права пользования жилым помещением за членами семьи бывшего собственника жилого помещения.

Конституционный Суд РФ в Определении от 15.11.2007 г. № 815–0–0 отказал в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Н.А. Митрофановой, а в отношении нормы, предусмотренной частью 1 статьи 7 (аналогия закона), указал, что она направлена на исключение пробелов в правовом регулировании и в конечном итоге на защиту интересов участников соответствующих правоотношений и не может рассматриваться как нарушающая конституционные права.

Конституционный Суд РФ не указал, в каких позитивных правовых последствиях должна быть выражена защита интересов сторон жилищного спора, хотя для заявительницы применение по аналогии статьи 31 ЖК РФ привело к выселению из жилого помещения собственника без предоставления другого жилого помещения. Применение аналогии закона в данном случае защитило интересы только одной стороны - собственника жилого помещения и ущемило права проживающих в его жилом помещении лиц.

Положения о применении положений пункта 1 статьи 7 ЖК РФ (аналогия закона) нашли свое отражение в нормативных разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ от 2.07.2009 г. № 14 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного Кодекса Российской Федерации» 2 .

В соответствии с пунктом 12 указанного Постановления разъяснено, что порядок заключения соглашения между членами семьи собственника жилого помещения, его форма, условия должны определяться положениями ГК РФ о гражданско-правовых сделках (статьи 153–181 ГК РФ) на основании пункта 1 статьи 7 ЖК РФ (аналогия закона), так как в ЖК РФ не содержится специальных требований к их заключению.

Высшая судебная инстанция РФ разъяснила, что члены семьи собственника жилого помещения имеют право на вселение своих несовершеннолетних детей с целью обеспечения прав последних на жилые помещения, хотя положения пункта 2 статьи 31 ЖК РФ не наделяют членов семьи собственника указанным правом. Верховный Суд РФ указал, что данное право возможно на основе положений статьи 679 ГК РФ о безусловном праве нанимателя по договору найма и граждан, постоянно с ним проживающих, на вселение в жилое помещение несовершеннолетних детей, а также части 1 статьи 70 ЖК РФ о праве родителей на вселение в жилое помещение своих несовершеннолетних детей без обязательного согласия остальных членов семьи нанимателя по договору социального найма и наймодателя, по аналогии закона (часть 1 статьи 7 ЖК РФ).

В рассматриваемом случае нормативное толкование Верховного Суда РФ о применении аналогии закона было направлено на защиту интересов несовершеннолетних детей и реализацию их прав на жилые помещения.

В пункте 22 указанного Постановления отмечено, что необходимо обратить внимание судов на то, что Жилищным кодексом Российской Федерации не установлены правовые последствия признания в установленном порядке аварийным и подлежащим сносу или реконструкции многоквартирного дома, в котором проживают не только собственники жилых помещений, но и наниматели жилых помещений по договору социального найма. Учитывая это, при рассмотрении споров, связанных с обеспечением жилищных прав собственников жилых помещений в таком многоквартирном доме, суд вправе, исходя из норм части 1 статьи 7 ЖК РФ о применении жилищного законодательства, по аналогии применить к названным отношениям положения части 10 статьи 32 ЖК РФ об изъятии жилого помещения у собственника путем выкупа либо о предоставлении ему другого жилого помещения с зачетом его стоимости в выкупную цену.

Следует отметить, что в данном разъяснении Верховного Суда РФ подтверждена его позиция, ранее изложенная в Обзоре судебной практики, утвержденном Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 01.03.2006 г 3 .

Интересными представляются толкования Верховного Суда РФ в отношении возможностей применения аналогии права в отношении договора социального найма жилого помещения и договора найма жилого помещения специализированного жилищного фонда. Так, в пунктах 23, 41 Постановления отмечено, что ЖК РФ не предусматривает оснований, порядка и последствий признания решений о предоставлении жилого помещения по договору социального найма и договора найма жилого помещения специализированного жилищного фонда недействительными. Требования о признании недействительными решений о предоставлении гражданину жилого помещения по договорам социального найма и найма жилого помещения специализированного жилищного фонда и заключенных на их основании соответствующих договоров подлежат разрешению исходя из аналогии закона (часть 1 статьи 7 ЖК РФ) применительно к правилам, установленным статьей 168 ГК РФ, о недействительности сделки, не соответствующей закону или иным правовым актам, а также пунктом 1 статьи 181 ГК РФ, предусматривающим трехгодичный срок исковой давности по требованию о применении последствий недействительности ничтожной сделки, течение которого начинается со дня, когда началось исполнение этой сделки.

Поскольку недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и она недействительна с момента ее совершения (пункт 1 статьи 167 ГК РФ), то в случае признания недействительным решения о предоставлении гражданину жилого помещения по договору социального найма признается недействительным также заключенный на основании данного решения договор социального найма, а лица, проживающие в жилом помещении, подлежат выселению из него в ранее занимаемое ими жилое помещение, а в случае невозможности выселения в ранее занимаемое жилое помещение им, исходя из конкретных обстоятельств дела, может быть предоставлено жилое помещение, аналогичное ранее занимаемому (пункт 2 статьи 167 ГК РФ).

Члены семьи нанимателя служебного жилого помещения в соответствии с частью 5 статьи 100 и частями 2–4 статьи 31 ЖК РФ имеют равное с нанимателем право пользования жилым помещением, если иное не установлено соглашением между ними. В случае прекращения семейных отношений между нанимателем служебного жилого помещения и членом его семьи право пользования служебным жилым помещением за бывшим членом семьи нанимателя по общему правилу не сохраняется (часть 4 статьи 31 ЖК РФ). Однако оно может быть сохранено за бывшим членом семьи нанимателя служебного жилого помещения по решению суда на определенный срок по основаниям, предусмотренным частью 4 статьи 31 ЖК РФ (пункт 41 Постановления).

Важные разъяснения содержатся в пункте 28 Постановления, в котором отмечено, что если на вселение лица в жилое помещение не было получено письменного согласия нанимателя и (или) членов семьи нанимателя, а также согласия наймодателя, когда оно необходимо (часть 1 статьи 70 ЖК РФ), то такое вселение следует рассматривать как незаконное и не порождающее у лица прав члена семьи нанимателя на жилое помещение. В таком случае наймодатель, наниматель и (или) член семьи нанимателя вправе предъявить к вселившемуся лицу требование об устранении нарушений их жилищных прав и восстановлении положения, существовавшего до их нарушения (пункт 2 части 3 статьи 11 ЖК РФ), на которое, исходя из аналогии закона (часть 1 статьи 7 ЖК РФ), применительно к правилам, предусмотренным статьей 208 ГК РФ, исковая давность не распространяется. Данная статья исключает распространение сроков исковой давности на требования собственника или иного владельца об устранении всяких нарушений его права, хотя бы эти нарушения не были соединены с лишением владения. При удовлетворении названного требования лицо, незаконно вселившееся в жилое помещение, подлежит выселению без предоставления другого жилого помещения.

Таким образом, следует учитывать, что применение норм по аналогии закона приводит к различным правовым обстоятельствам, которые следует учитывать при определении сроков исковой давности. В случаях с договорами социального найма и найма жилого помещения специализированного жилищного фонда исковая давность учитывается. В случаях с восстановлением нарушенного права владельца - нет.

Следует отметить, что нормативные разъяснения, изложенные в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 02.07.2009 г. применяются судами, в том числе Верховным Судом РФ, в юридической практике.

Так, Верховный Суд РФ в Определении от 06.07.2010 г. № 42-В10-2 отменил решение Элистинского городского суда Республики Калмыкия от 03.09.2009 г. и определение судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Республики Калмыкия от 15.10.2009 г. и направил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции 4 . Суды Республики Калмыкия признали за истцом преимущественное право на получение освободившейся комнаты в коммунальной квартире, недействительным договор социального найма с ответчиком, но при этом признали за последним право на пользование спорной комнатой по причине отсутствия свободной жилой площади.

Верховный Суд РФ сослался на Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 02.07.2009 г. № 14 в котором разъяснено, что в случае признания недействительным решения о предоставлении гражданину жилого помещения по договору социального найма и признания недействительным также заключенного на основании данного решения договора социального найма, лица, проживающие в жилом помещении, подлежат выселению из него в ранее занимаемое ими жилое помещение. В случае невозможности выселения в ранее занимаемое жилое помещение им, исходя из конкретных обстоятельств дела, может быть предоставлено жилое помещение, аналогичное ранее занимаемому (пункт 2 статьи 167 ГК РФ).

Указанное положение Постановления не было учтено республиканскими судами, что стало существенным нарушением норм материального права и привело к отмене судебных постановлений.

Следует учитывать, что применение аналогии закона в жилищных правоотношениях возможно только при условии отсутствия соответствующих норм, регламентирующих сложившуюся ситуацию.

Так, Определением Верховного Суда Российской Федерации от 18.08.2009 г. № 5-В09-86 были отменены решение Бабушкинского районного суда г. Москвы от 15.07.2008 г. и определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 16.10.2008 г. и дело направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции 5 .

Распоряжением Правительства Москвы дом, в котором ответчики проживали в принадлежащей им на праве собственности квартире, был признан непригодным и подлежащим капитальному ремонту с отселением жильцов.

Ответчику и членам его семьи для переселения была предложена трехкомнатная квартира с передачей в собственность и прекращением права собственности на квартиру, расположенную в доме, подлежащем сносу. Добровольно переселиться в предложенную квартиру ответчики отказались.

Верховный Суд РФ отметил, что, разрешая дело и удовлетворяя иск, суд руководствовался статьей 32 Жилищного кодекса Российской Федерации (по аналогии), а также статьей 6 Закона города Москвы от 31.05.2006 г. № 21 «Об обеспечении жилищных прав граждан при переселении и освобождении жилых помещений (жилых домов) в городе Москве» и исходил из того, что ответчикам взамен занимаемой предоставлена квартира большего размера, отвечающая всем необходимым требованиям, находящаяся в пределах того же административного округа г. Москвы, рыночная стоимость которой выше, чем стоимость квартиры, подлежащей изъятию.

При этом, как отметил Верховный Суд РФ, возникшие между сторонами правоотношения урегулированы нормами Закона города Москвы от 31.05.2006 г. № 21 «Об обеспечении жилищных прав граждан при переселении и освобождении жилых помещений (жилых домов) в городе Москве», то при рассмотрении настоящего дела суду необходимо было руководствоваться этим Законом, а не статьей 32 Жилищного кодекса Российской Федерации (по аналогии закона), регулирующей вопросы обеспечения жилищных прав собственника жилого помещения при изъятии земельного участка для государственных или муниципальных нужд.

В соответствии с частью 1 статьи 14 указанного Закона города Москвы при проведении капитального ремонта или реконструкции жилого дома, если такой ремонт или реконструкция не могут быть проведены без выселения граждан, лицо, осуществляющее переселение, обязано предоставить им на время проведения капитального ремонта или реконструкции другое жилое помещение без расторжения договоров социального найма, найма, безвозмездного пользования жилым помещением либо с сохранением за гражданами-собственниками права собственности на жилое помещение, находящееся в данном жилом доме.

В силу части 7 той же статьи после завершения капитального ремонта или реконструкции при соответствии размера отремонтированного или реконструированного жилого помещения размеру жилого помещения до ремонта или реконструкции граждане подлежат переселению в ранее занимаемое жилое помещение.

Согласно частям 9 и 10 той же статьи в случае изменения в результате капитального ремонта или реконструкции размера жилого помещения, принадлежащего на праве собственности, взаимоотношения сторон определяются дополнительным соглашением. В случае отказа собственника от возвращения в ранее занимаемое жилое помещение после капитального ремонта или реконструкции в связи с уменьшением либо увеличением размера ранее занимаемого жилого помещения, он может быть переселен в другое жилое помещение с прекращением права собственности на ранее занимаемую квартиру.

В соответствии со статьей 6 Закона города Москвы от 31.05.2006 г. № 21 «Об обеспечении жилищных прав граждан при переселении и освобождении жилых помещений (жилых домов) в городе Москве» собственникам, освобождающим жилые помещения (жилые дома), по их выбору в денежной или натуральной форме предоставляется равноценное возмещение (компенсация) либо выкупная цена.

В соответствии с частью 8 статьи 32 Жилищного кодекса Российской Федерации предоставление собственнику жилого помещения взамен изымаемого другого жилого помещения допускается только по соглашению сторон.

Таким образом, требование органа государственной власти или органа местного самоуправления, принявшего решение об изъятии жилого помещения, о переселении собственника изымаемого жилого помещения в другое жилое помещение в порядке данной правовой нормы не может быть удовлетворено, если собственник жилого помещения возражает против этого, так как в этом случае на орган государственной власти или орган местного самоуправления, принявшие решение об изъятии жилого помещения, в силу статьи 32 Жилищного кодекса Российской Федерации может быть возложена обязанность лишь по выплате выкупной цены изымаемого жилого помещения.

Следовательно, наличие правовых норм, регламентирующих конкретные ситуации, исключает возможность применения норм по аналогии закона.

Другой проблемой применения аналогии закона в жилищных спорах является ошибочное применение норм жилищного законодательства по аналогии. В этом отношении сохраняет актуальность пример из судебной практики 2004 года. В Определении Верховного Суда РФ от 25.06.2004 г. было отмечено, что в связи с отсутствием в жилищном законодательстве правовой нормы, регулирующей порядок выселения лиц, вселенных в общежитие без законных оснований, суд надзорной инстанции Республики Мордовия признал возможным применить к спорным отношениям аналогию закона - нормы статьи 110 ЖК РСФСР 6 . В соответствии с указанной статьей без предоставления другого жилого помещения могут быть выселены из общежития прекратившие работу сезонные, временные работники и лица, работавшие по срочному трудовому договору, лица, обучавшиеся в учебных заведениях и выбывшие из них, а также работники, уволившиеся по собственному желанию без уважительных причин, уволенные за нарушение трудовой дисциплины или за совершение преступления. Лица, прекратившие работу по иным основаниям, а также лица, перечисленные в статье 108 ЖК РСФСР, могут быть выселены лишь с предоставлением другого жилого помещения. По мнению суда надзорной инстанции, ответчик не относится к категории лиц, которые могут быть выселены из общежития с предоставлением другого жилого помещения, поэтому к спорным отношениям применил часть 1 статьи 110 ЖК РСФСР, в соответствии с которой ответчики подлежит выселению из общежития без предоставления другого жилого помещения.

Суд надзорной инстанции, применяя в данном деле по аналогии норму части 1 статьи 110 ЖК РСФСР, необоснованно не принял во внимание разъяснения, содержащиеся в пунктах 25, 26 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26.12.1984 г. № 5 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса РСФСР» (в редакции от 21.12.1993 г.). Согласно разъяснениям если общежитие было предоставлено гражданину, не относящемуся к лицам, которые имеют право на предоставление жилой площади в общежитии, и к указанному лицу предъявлен иск о выселении по этому основанию, необходимо применительно к статье 48 ЖК РСФСР решить вопрос о признании недействительным ордера на занятие жилой площади в общежитии с наступлением последствий, предусмотренных статьей 100 ЖК РСФСР (пункт 25). Выселение по основаниям, предусмотренным статьями 95, 107, 110 ЖК РСФСР, допускается в случае прекращения с нанимателем трудовых отношений (пункт 26). Из приведенных разъяснений следует, что применять к возникшему спору между истцом и ответчиком по аналогии статьи 110 ЖК РСФСР недопустимо. Ответчик не состояла в трудовых отношениях с истцом, вселилась в общежитие по договоренности между руководством организации, где она работала, и администрацией истца, то есть не самоуправно, каких-либо злоупотреблений или нарушений при вселении в общежитие она не допустила. При таких обстоятельствах, исходя из содержания части 1 статьи 40 Конституции Российской Федерации и части 4 статьи 10 ЖК РСФСР, с учетом конкретных обстоятельств дела у суда надзорной инстанции не было правовых оснований для применения по аналогии части 1 статьи 110 ЖК РСФСР и выселения ответчика из общежития без предоставления ей другого жилого помещения.

Правильность выбора нормы при применении аналогии закона зависит от нормативных толкований высшей судебной инстанции РФ, которая разъясняет порядок применения соответствующих жилищных норм.

Таким образом, на основании изложенного можно сделать следующие выводы.

Анализ практики применения правовых предписаний по аналогии закона в жилищных правоотношениях показывает, что декларируемая Конституционным Судом России задача применения аналогии закона, заключающаяся в защите интересов участников правоотношений, носит относительный характер, так как применение схожих норм ЖК РФ по делам о выселении приводило к утрате права пользования жилыми помещениями граждан. С другой стороны, разъяснение необходимости применения аналогии закона в отношении несовершеннолетних детей членов семьи собственника создало дополнительные гарантии их защиты.

Правильное применение аналогии закона в жилищных правоотношениях судами зависит от субъективного фактора, квалификации судьи, и не исключает ошибок. Заинтересованные лица при применении аналогии закона в жилищных правоотношениях судьями должны обращаться в суды второй и третьей инстанции для проверки объективности решений, принимаемых судейским корпусом первой инстанции.

Ошибки судебных инстанций по применению аналогии закона в жилищных правоотношениях заключаются в том, что, во-первых, ошибочно используются ненадлежащие нормы; во-вторых, аналогия закона применяется тогда, когда нет оснований для ее применения, то есть правового пробела - отсутствия надлежащего правового предписания, регламентирующего сложившуюся ситуацию.

www.top-personal.ru

5.3.2. Аналогия закона

Обнаружив пробел, суд должен его восполнить или, точнее, преодолеть1. Первым способом такого преодоления является аналогия закона.

Необходимо заметить, что как процессуальное, так и материальное законодательство содержат соответствующие нормы об аналогии закона.

Несколько иное правило предусмотрено в п. 1 ст. 6 ГК РФ: «В случаях, когда предусмотренные пунктами 1 и 2 статьи 2 настоящего Кодекса отношения прямо не урегулированы законодательством или соглашением сторон и отсутствует применимый к ним обычай делового оборота, к таким отношени-

1 Следует согласиться с мыслью о том, что более точно отражает суть соответствующей деятельности правоприменителя именно термин «преодоление» (см., например: Лазарев В. В. Пробелы в праве и пути их устранения. М., 1974. С. 130; Боннер А. Т. Применение нормативных актов в гражданском процессе. С. 82).

112 Глава II. Общетеоретические аспекты

ям, если это не противоречит их существу, применяется гражданское законодательство, регулирующее сходные отношения (аналогия закона)». Аналогия закона в семейном праве формулируется следующим образом: «В случае, если отношения между членами семьи не урегулированы семейным законодательством или соглашением сторон, и при отсутствии норм гражданского права, прямо регулирующих указанные отношения, к таким отношениям, если это не противоречит их существу, применяются нормы семейного и (или) гражданского права, регулирующие сходные отношения (аналогия закона)» (ст. 5 СК РФ).

Сравнительный анализ указанных норм позволяет сделать вывод о том, что законодателем в качестве правовых предпосылок применения аналогии закона предусматриваются различные юридические составы: *

применение аналогии закона при разрешении гражданско-правовых споров ставится в зависимость от следующих условий: во-первых, это отсутствие либо соответствующей законодательной нормы, либо соглашения между сторонами, которое бы регулиро вало данные отношения, во-вторых, обычное право не должно содержать применимый к указанным от ношениям обычай делового оборота, и, в-третьих, само применение аналогии закона не должно проти воречить существу отношений; *

для аналогии закона в семейном праве, во-пер вых, необходимо отсутствие соответствующей семей- но-правовой нормы (или нормы гражданского права, прямо регламентирующей отношения), а также от сутствие соглашения сторон, которое бы регулирова ло спорные отношения, и, во-вторых, применение нормы, регулирующей сходные отношения, не дол жно противоречить существу отношений;

§ 5. Общие вопросы правоприменения 113

3) наконец, при разрешении судом остальных споров для аналогии закона достаточно простого отсутствия норм, которые бы регулировали соответствующие отношения.

Несложно заметить, что общим для всех трех случаев является лишь отсутствие соответствующей законодательной нормы. Иначе говоря, в качестве общей предпосылки для применения закона по аналогии законодатель предусматривает собственно само существование пробела. Поскольку вопрос о возможности отнесения деятельности правоприменителя по установлению пробела к судебному усмотрению нами уже рассмотрен, имеет смысл обратиться к иным условиям, необходимым для применения аналогии закона.

Легальное определение обычая делового оборота дано в п. 1 ст. 5 ГК РФ: «Обычаем делового оборота признается сложившееся и широко применяемое в какой-либо области предпринимательской деятельности правило поведения, не предусмотренное законодательством, независимо от того, зафиксировано ли оно в каком-либо документе». Таким образом, обычай делового оборота является одним из источников гражданского права, и, строго говоря, о какой-либо свободе суда здесь говорить не приходится, потому что «на суде лежит несомненная обязанность, вытекающая из возложенной на него задачи, применять нормы обычного права, не ожидая указаний заинтересованных сторон и не обусловливая применение степенью доказанности обычая»1. Схожая мысль высказывается и М. И. Брагинским, одним из разработчиков нового Гражданского кодекса РФ, который утверждает, что «суд или другой правоприменительный орган не только может, но и обя-

1 Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. С. 74.

114 Глава II. Общетеоретические аспекты

зан при обнаружении в правовом либо ином нормативном акте пробела, который не восполняется договором, применить обычаи делового оборота»1.

Однако основная специфика этого источника состоит в том, что отсутствует специальное требование к его фиксации, что, безусловно, может породить у суда сомнения, собственно, в самом существовании обычая делового оборота. Законодатель устанавливает два критерия, одновременное наличие которых позволяет какое-либо правило поведения отнести именно к обычаю делового оборота:

правило поведения должно быть сложившимся;

правило поведения должно широко применять ся в какой-либо области предпринимательской дея тельности.

Несложно заметить, что оба критерия являются оценочными категориями.

Пленум Верховного Суда РФ и Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ в совместном постановлении от 1 июля 1996 г. № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»2 (абз. 1 п. 4) пояснили, что термин «сложившееся» следует понимать как «достаточно определенное в своем содержании». Но такая попытка мало что проясняет: где та грань, за которой так или иначе «определенное в своем содержании» можно качественно охарактеризовать как «достаточно определенное»? Здесь же возникает вопрос о том, как рассматривать случаи уклонения от имеющегося правила поведения. На двойственную природу таких случаев, на наш взгляд, совершенно верно указывал Д. И. Мейер: «Юридическое воззрение должно проявляться посто-

1 Комментарий части первой Гражданского кодекса Рос сийской Федерации. М., 1995. С. 50.

2 Вестник ВАС РФ. 1996. № 9. С. 6.

§ 5. Общие вопросы правоприменения 115

янно однообразно; в противном случае не может образоваться обычай. Но это не значит, что каждое уклонение от юридического воззрения препятствует ему сделаться обычным правом. Напротив, если уклонение представляется в виде исключения, то тем самым резко указывается на существование обычного права. »1 Поэтому правоприменитель всякий раз в подобных случаях будет вставать перед дилеммой: либо имеющиеся исключения «размывают» правило поведения, и о нем уже нельзя сказать, что оно «достаточно определенно в своем содержании», либо эти же исключения следует рассматривать как подтверждение правила, т. е. как существование обычая делового оборота.

Не более ясна ситуация и с распространенностью применения. Очевидно, что «широко» в контексте нормы понимается как «повторяемость. вширь»2, как массовое повторение «в данное время среди значительного числа лиц»3 (в отличие от повторяемости вглубь, когда «правило вытекает из последовательного повторения на значительном пространстве времени. »4). Поэтому категория распространенности является сугубо количественной. Между тем из-за физической невозможности для правоприменителя подсчитать частоту употребляемости обычая сама норма быть более конкретной не может. Вполне логично, что в правоприменительной практике могут возникнуть вопросы о широте распространенности того или иного правила поведения в определенной области предпринимательской деятельности. И в этой ситуации только сам правоприменитель, при-

1 Мейер Д. И. Русское гражданское право. М., 1997. Ч. 1. С. 46.

2 Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. С. 66.

116 Глава II. Общетеоретические аспекты

знав (или, наоборот, отвергнув) широкую распространенность определенного правила поведения, сможет включить его в большую посылку (или же, напротив, придет к выводу о том, что оно не относится к источникам гражданского права).

Следует также отметить, что помимо указанных легальных критериев отнесения правила поведения к обычаю делового оборота существуют и чисто научные. Так, к примеру, Д. И. Мейер выделял следующие требования: *

правило поведения должно «содержать в себе юридическое воззрение, ибо никакое другое воззре ние не может породить права»1; *

«обычай не должен противоречить нравствен ности: общество не может признать прав, несовмест ных с доброй нравственностью»2.

В свою очередь Г. Ф. Шершеневич указывал на то, что в правовой науке выделяют «в виде второстепенных или производных моментов требования, чтобы правовые обычаи. не противоречили разумности. не имели в своем основании заблуждения»3.

Не касаясь обоснованности подобных утверждений, просто следует отметить тот факт, что и дополнительные критерии также содержат оценочную терминологию.

Таким образом, можно сказать, что процесс установления факта существования того или иного обычая делового оборота связан с некоторой неопределенностью (которая неизбежно возникает р случаях, когда законодатель использует оценочные категории). И это порождает у правоприменителя известную свободу.

1 Мейер Д. И. Указ. соч. С. 45–46.

*, Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. С. 63.

§ 5. Общие вопросы правоприменения 117

Однако можно ли в данном случае говорить о судебном усмотрении? Действительно, если отталкиваться от выделенных нами (в самом начале данной работы) основных признаков судебного усмотрения (наличие определенной, но все же ограниченной свободы и соответствующее ее законодательное закрепление), то вывод должен быть однозначным: процесс установления обычая делового оборота отдан на усмотрение конкретного правоприменителя. Причем обе высшие судебные инстанции Российской Федерации стоят на одной позиции, что применимость обычая делового оборота не зависит даже от того, изложен ли он «во вступившем в законную силу решении суда по конкретному делу, содержащему сходные обстоятельства»1.

И все-таки полагаем, что данные случаи необходимо отграничить от собственно судебного усмотрения. ,

В качестве первого аргумента необходимо сослаться на упоминавшийся ранее довод о том, что усмотрение по своей сути изначально ориентировано на какой-то конкретный случай, на его специфику. Тот же факт, что определенное правило поведения в предпринимательской деятельности по каким-то критериям относят к обычаю делового оборота (и на основании этого включают в состав источников гражданского права), представляет для рассматриваемого спора нечто внешнее: никакие особенности фактических отношений сторон не могут повлиять на само существование обычая делового оборота.

1 Абзац 2 п. 4 постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // Вестник ВАС РФ. 1996. № 9. С. 6.

118 Глава П. Общетеоретические аспекты

С этим аргументом определенным образом связан и еще один довод. На бытовом уровне усмотрение традиционно воспринимается как инструмент правового произвола, как средство «обойти» закон, как способ его «нужного» применения1. И потому, учитывая традиции русской языковой культуры, имеет смысл четко отграничить имеющуюся несвязанность правоприменителя в установлении факта существования обычая делового оборота от той свободы, которой суд наделяется законодателем в целях максимального учета специфики конкретного дела.

Наконец, последним из выделенных нами условий, соблюдение которых необходимо для применения аналогии закона при разрешении гражданско-правовых и семейно-правовых споров, является требование о том, чтобы само применение нормы по аналогии не противоречило существу отношений. Несложно заметить, что речь здесь, прежде всего, идет о качественной совместимости норм, применяемых по аналогии, с таким (довольно абстрактным) понятием, как «существо отношений».

Несмотря на то что такое правовое явление как аналогия уже давно известно российскому праву, законодательное упоминание «существа отношений» (применительно к данному институту) появилось сравнительно недавно (с момента введения в действие части первой ГК РФ)2.

Что понимать под «существом отношений»? Поскольку аналогия закона достаточно редка, обратим-

1 Достаточно вспомнить русскую погбворку: «Закон – что дышло. »

2 Хотя необходимо отметить, что некоторые из ранее су ществовавших норм обязательственного права содержали вы ражения типа «существо обязательства», «существо сделки» и т.

§ 5. Общие вопросы правоприменения.119

ся к отсылочным нормам, содержащим соответствующую оговорку (механизм правоприменения здесь тот же, что и при аналогии закона1).

В соответствии с п. 2 ст. 823 ГК РФ «к коммерческому кредиту соответственно применяются правила настоящей главы, если иное не предусмотрено правилами о договоре, из которого возникло соответствующее обязательство, и не противоречит существу такого обязательства». Е. А. Суханов, комментируя нормы о коммерческом кредите, отмечает следующее: «Коммерческий кредит (ст. 823 ГК) представляет собой не самостоятельную сделку заемного типа, а условие, содержащееся в возмездном договоре. Согласно п. 2 ст. 823 Кодекса к этому условию договора должны «соответственно» применяться правила о займе или кредите, если только иное прямо не предусмотрено в содержании договора и не противоречит существу возникающего на его основе обязательства (например, предусмотренная ст. 821 ГК РФ возможность одностороннего отказа от предоставления или получения кредита едва ли применима к рассматриваемой ситуации)»2. Иначе

1 В подтверждение можно сослаться на следующее выска зывание М. И. Брагинского: «Аналогия закона заключается в том, что к соответствующим отношениям, поскольку это не противоречит их существу, применяется гражданское за конодательство, регулирующее сходное отношение. Иногда это сходство отношений определяет содержание самого зако нодательства. Вместо дублирования одних и тех же правил в различных разделах используются нормы-отсылки» (Бра гинский М. И. Гражданский кодекс. Часть первая. Три года спустя (Комментарий с учетом принятых изменений ГК и но вых законодательных актов) // Хозяйство и право. 1998. № 1. С. 18).

2 Суханов Е. А. Заем и кредит. Финансирование под уступ ку денежного требования. Банковский вклад. Банковский счет (Главы 42–45) (Комментарий Гражданского кодекса РФ) // Хозяйство и право. 1996. № 7. С. 11.

120 Глава П. Общетеоретические аспекты

говоря, положение обязательственного права о недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства (ст. 310 ГК РФ) признается одной из составных «существа обязательств», возникающих из возмездных договоров, что исключает возможность автоматического распространения правила, предусмотренного ст. 821 ГК РФ, на содержание возмездных договоров.

Такое понимание «существа обязательства» позволяет сделать вполне логичный вывод о том, что в «существо отношений» включается вся совокупность наиболее существенных юридических признаков, характеризующих то или иное правовое явление. И соответственно противоречие хотя бы одному из них должно исключать возможность аналогии закона.

Но возможен и иной подход. Этот же автор, комментируя законодательство о некоммерческих организациях, высказывает такую мысль: «Пай в потребительском кооперативе может быть разделен между несколькими лицами (в частности, наследниками умершего члена) лишь в случаях, прямо предусмотренных законом и уставом кооператива и не противоречащих существу отношений по пользованию кооперативным имуществом (невозможно, например, разделить пай, связанный с пользованием однокомнатной квартирой или земельным участком менее 0,06 га). Поэтому отчуждение части пая. в большинстве случаев невозможно»1. Иначе говоря, «существо отношений» здесь охватывает уже не совокупность наиболее существенных юридических признаков, присущих определенному правовому явлению, но некоторое фактическое положе-

1 Суханов Е. А. Некоммерческие организации как юридические лица (Комментарий Гражданского кодекса РФ) // Хозяйство и право. 1998. № 4. С. 11.

§ 5. Общие вопросы правоприменения 121

ние вещей (точнее – уже сами обстоятельства конкретного дела).

Что дает такое двойственное понимание «существа отношений» для проблемы свободы правоприменителя?

Очевидно, что в первом случае все опять же сводится к чисто смысловым вопросам законодательных текстов: посредством определенных приемов правоприменитель должен для себя разрешить, нет ли внутреннего противоречия между применяемой по аналогии нормой и теми отношениями, которые входят в предмет правового регулирования, но по каким-то причинам избежали законодательной регламентации. Поэтому ранее сделанный нами вывод о необходимости разграничения деятельности суда, осуществляемой им в процессе толкования, и собственно судебного усмотрения необходимо распространить и на данный случай: усложненность теоретического анализа не меняет сути явления.

Принципиально другой видится ситуация, когда «существо отношений» понимается как некие фактические обстоятельства. Если вспомнить выделенные ранее основные варианты сочетания способов закрепления свободы правоприменителя с конструкциями выбора, то можно обнаружить несомненное сходство с одной из них («использование оценочных категорий – альтернативная конструкция выбора»). Действительно, «существо отношений» – термин сугубо оценочный, альтернатива же состоит в том, что соответствующая оценка «существа отношений» должна повлечь либо обращение к обычному праву (применение существующего обычая делового оборота), либо же необходимость отыскания нормы, регулирующей схожие отношения. Причем такая деятельность суда по своей сути мало чем будет отличаться от судебного усмотрения при «простом»

122 Глава И. Общетеоретические аспекты

правоприменении. Все различие состоит только в видах источников: «простое» правоприменение характеризуется тем, что определенные правовые последствия, представляющие собой альтернативы, указываются в законе (нормативном акте), в то время как рассмотренный выше случай представляет в итоге выбор между последствиями, предусмотренными нормой закона, и последствиями, вытекающими из обычая делового оборота.

Поэтому, на наш взгляд, случаи, когда под «существом отношений» понимаются некоторые фактические обстоятельства, следует также относить к сфере судебного усмотрения.

Из перечисленных выше условий, необходимых для применения закона по аналогии, остался лишь факт отсутствия между сторонами соглашения. Учитывая то, что установление фактических обстоятельств относится к вопросам доказывания и что далее нами будут рассмотрены отдельно некоторые аспекты указанной проблематики, следует перейти непосредственно к аналогии закона.

В правовой теории вопросы аналогии закона исследованы достаточно полно. Тем более что сам институт этот известен еще со времен римского права: «Если мы не имеем писаных законов для каких-либо дел, то следует соблюдать установленное нравами и обычаем; а если этого нет для какого-либо дела, то (следует соблюдать) наиболее близкое и вытекающее из последнего (правило). » (D.1.3.32). Поэтому, используя имеющиеся подходы, необходимо попытаться разрешить основной вопрос – вопрос о наличии свободы правоприменителя в деятельности, осуществляемой в применении норм по аналогии.

Для этого имеет смысл обратиться к имеющимся воззрениям на сущность аналогии закона. Одними авторами процесс использования аналогии сводится

§ 5. Общие вопросы правоприменения 123

исключительно к логическим конструкциям1. Другие же, в принципе не отрицая необходимость применения логических приемов, указывают одновременно на присущий ему некий творческий характер. Так, к примеру, К. И. Комиссаров, говоря об аналогии, отмечает, что «это сложный творческий процесс, основывающийся не только на логике, но и на социалистическом правосознании, на верной политической оценке конкретного общественного отношения»2. По мнению Г. Ф. Шершеневича, «правильнее всего раскрывается логический процесс аналогии закона, если признать в нем момент творчества, заключающийся в том, что применяющий право создает новую норму»3. Этой же точки зрения придерживаются С. Н. Бра-тусь, А. Б. Венгеров4, В. М. Жуйков5.

Очевидно, что использование исключительно логических методов исключает какую-либо свободу суда и соответственно позволяет сделать вывод об отсутствии предпосылок для усмотрения.

Вместе с тем понимание аналогии закона как правового явления, содержащего некий творческий элемент, заставляет более подробно исследовать ту сферу, где как раз и возникает определенная несвязанность правоприменителя. Вряд ли можно согласиться с мнением К. И. Комиссарова: ни правосознание, ни политическая оценка как специальные требования, которые надлежит учитывать при аналогии, законом прямо не упоминаются.

1 См., например: Алексеев С. С. Общая теория социалисти ческого права. Вып. 4. Свердловск, 1966. С. 54.

2 Комиссаров К. И. Задачи судебного надзора в сфере гражданского судопроизводства. С. 33.

3 Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. С. 318.

4 Братусь С. Н., Венгеров А. Б. Судебная практика в совет ской правовой системе. М., 1975. С. 16.

5 Жуйков В. М. Судебная защита прав граждан и юриди ческих лиц. С. 146.

124 Глава П. Общетеоретические аспекты

Следует также подвергнуть критике и высказывание Г. Ф. Шершеневича: создание правовых норм находится вне компетенции суда, «суд не «изобретает» собственной нормы, а стремится отыскать правило, регулирующее общественное отношение, наиболее близкое к тому, с которым он столкнулся»1. Однако здесь необходимо отметить, что у Г. Ф. Шершеневича речь идет о «воображаемой норме»2. Строго говоря, все нормы в известном смысле «воображаемы» (в теории права норма традиционно отделяется от конкретной статьи, содержащейся в нормативном акте). Но «воображаемость» (если можно так выразиться) у Г. Ф. Шершеневича несколько иного рода: если при беспробельной регламентации нормы усваиваются правоприменителем при помощи определенных способов толкования, то в ситуации с аналогией закона происходит «распространение нормы, установленной для одного случая (предмета, отношения, вида предметов и т. д.), на другой, не предусмотренный законом, но однородный случай по тождеству основания»3. И вот эта тождественность основания и ведет к совершенно искусственному конструированию силлогизма, который по сути становится правилом («воображаемой нормой») для разрешения спора.

Но что же такое тождественность основания4? Для Г. Ф. Шершеневича (и в этом с ним следует со-

1 Боннер А. Т. .Применение нормативных актов в граждан ском процессе. С. 111.

2 Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. С. 319.

3 Васьковский Е. В. Руководство к толкованию и примене нию законов. С. 114.

4 Данный термин представляется нам наиболее удачным, поэтому, хотя Г. Ф. Шершеневич его и не употребляет, для удобства дальнейшего изложения считаем возможным его ис пользование, тем более что по сути у данного автора речь идет именно о тождестве основания (см.: Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. С. 318–319).

§ 5. Общие вопросы правоприменения 125

гласиться) это некоторая совокупность юридических фактов, которая главным образом и вызывает правовое последствие. Эта самая совокупность юридических фактов предстает тем связующим мостиком, который подводит не подвергшееся законодательной регламентации отношение под конкретную норму1. И, таким образом, перед судом встает довольно сложная задача по отысканию тождественного основания и соответственно той уже существующей нормы, которая и будет в итоге применена.

Несложно заметить, что тождественность основания может быть найдена и в нескольких нормах кряду. Тогда «суд должен избрать ближайший по смыслу закон. »2.

Несомненно, что в условиях отсутствия достаточно четких правил по отысканию «законодательства, регулирующего сходные отношения», в деятельности правоприменителя всегда будет определенный простор: какие условия признавать тождественными, какую из норм считать более близкой по смыслу и т. д.

Но допустимо ли в данном случае говорить о судебном усмотрении? Здесь стоит вновь провести параллель с толкованием: в правоприменительной деятельности и аналогия закона, и толкование преследуют единую цель – отыскание конкретного правила поведения, которое должно быть применено к фактическим отношениям сторон. И толкование, и аналогия закона (за исключением выделенного нами случая, когда разрешается вопрос о непротиворечии нормы существу отношений как совокупности неких фактических обстоятельств) безразличны к имеющейся специфике конкретного дела. И тем, и дру-

1 См.: Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. С. 318–319.

2 Комиссаров К. И. Задачи судебного надзора в сфере гражданского судопроизводства. С. 35.

126 Глава П. Общетеоретические аспекты

гим можно заниматься вообще, безотносительно к определенному казусу. Эта схожесть в наиболее существенных (для проблемы судебного усмотрения) чертах позволяет повторить нам сделанный ранее вывод: аналогия закона (так же, как и толкование) находится вне области судебного усмотрения. Хотя, безусловно, это никоим образом не опровергает положения об имеющихся и в том, и в другом случае элементах свободы.

Популярное:

• Совет палаты (статьи 21–25) С т а т ь я 21. Статус Совета палаты 1. Совет палаты образуется для подготовки и рассмотрения вопросов деятельности Совета Федерации. 2. Совет палаты является постоянно действующим органом Совета […]
• Приказ Министерства труда и социальной защиты РФ от 12 января 2015 г. N 2н "О внесении изменений в Межотраслевые правила обеспечения работников специальной одеждой, специальной обувью и другими средствами индивидуальной защиты, […]
• Приказ Федеральной миграционной службы от 29 августа 2013 г. N 364 "Об утверждении Административного регламента предоставления Федеральной миграционной службой государственной услуги по осуществлению миграционного учета в […]
• 8 знаменитых женщин, которым развод пошел на пользу Безусловно, в разводе нет ничего хорошего и многим людям приходится начинать жизнь заново. Особенно болезненно такую ситуацию переносят женщины. Но не для всех развод - это […]
• Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 мая 2012 г. N 9 г. Москва "О судебной практике по делам о наследовании" Комментарии Российской Газеты Право наследования, гарантированное частью 4 статьи 35 […]
• Закон 844 пк пермского края Ограничение нахождения детей в общественных местах в ночное время. На территории Пермского края 31 октября 2011 года вступил в силу Закон Пермского края № 844-ПК «О мерах по предупреждению […]
• Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" (с изменениями и дополнениями) Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ"О судебной системе […]
• Приказ Министерства образования и науки РФ от 2 августа 2013 г. N 826 "Об утверждении федерального государственного образовательного стандарта среднего профессионального образования по профессии 151031.04 Наладчик […]

Существуют определенные ограничения по использованию резолютивных обобщений и синтезированных правил дедуктивным образом, подобно нормам статутов. Дедуктивное обоснование само по себе редко используется при вынесении решения о том, относится ли то или иное дело к сфере применения нормы, сформулированной на основе предшествующего дела, если только последующее дело не содержит те же факты и обстоятельства, что и предшествующее дело. Так, судьи, рассматривающие Дело № 2 (приобретение лодки мошенническим образом), могут читать и перечитывать резолютивное обобщение по Делу № 1, но оно не подскажет им, должна ли норма права, сформулированная по Делу № 1, применяться и в Деле № 2. Судьям надлежит установить сходство и различия фактических обстоятельств в Деле № 2 с фактическими обстоятельствами Дела № 1 и любых других прецедентов в этой сфере правоотношений. Для этого необходимо использовать метод обоснования непосредственно по аналогии с фактами предшествующего дела.

а. Процедура обоснования судебного решения по аналогии с ранее установленными прецедентами

Процедура обоснования прецедента по аналогии с ранее установленными прецедентами состоит из двух этапов: (1) выявление сходства и различия в фактах между новым делом и существующим прецедентом и (2) установление сходства или различия между рассматриваемым делом и прецедентом по важным аспектам, имеющим отношение к решаемому вопросу. Если будет установлено, что в этих важных аспектах прецедент является сходным, этому прецеденту надлежит следовать. Если же прецедент в важных аспектах отличается от рассматриваемого дела, он будет считаться юридически отличающимся от раннее установленного прецедента.

Для решения вопроса о том, следовать ли ранее установленному прецеденту или считать дело юридически отличающимся от раннее установленного прецедента, суду каждый день приходиться прибегать к простому обоснованию по аналогии. В качестве примера, понятного любому, у кого есть дети, представим, что вы решаете разрешить своему десятилетнему ребенку не ложиться спать до 10 вечера (по выходным). Ваша же шестилетняя дочь почувствовала укол несправедливости, так как ее заставляют отправляться в кровать в 8 вечера. Она просит вас позволить и ей не ложиться до 10 вечера, ссылаясь на то, что вы позволили это ее десятилетней сестре. Обосновывая свою аргументацию прецедентом, ваша шести- детняя дочь указывает на сходство фактов в двух ситуациях, а именно то, что обе они - дети и им не нужно на следующий день идти в школу. Если вы посчитаете неубедительной ссылку младшей дочери на прецедент, относящийся к старшей дочери, это объясняется тем, что, как вы решили, разница в возрасте между детьми важнее, чем любое иное сходство между ними. Различие оказывается важным, так как возраст непосредственно связан с решаемым вами вопросом: время, когда дети должны отправляться спать. Разница в возрасте важна для определения времени отхода ко сну, так как маленьким детям нужно больше спать.

Конечно, самой трудной частью обоснования по аналогии является оценка важности различий или сходства. Этот вопрос о важности не может быть решен абстрактно. Важность является ситуативной и зависит от того вопроса, который вы должны решить. В примере с детьми отказ в разрешении младшему ребенку ложиться спать позже потому, что «она - Анна, а ты - Зельда», является решением, основанным на реальном отличии между ними - их имена. Но разные имена не могут служить достаточным основанием для решения по представленному делу, так как это отличие не имеет никакого отношения ко времени отхода ко сну. С другой стороны, то, что «она - Анна, а ты - Зельда», оказывается значимым отличием при определении, где должен находиться каждый ребенок в шеренге, где все выстроены по алфавитному порядку.

Скачать готовые ответы к экзамену, шпаргалки и другие учебные материалы в формате Word Вы можете в

Воспользуйтесь формой поиска

Обоснование судебного решения непосредственно по аналогии с ранее установленными прецедентами

релевантные научные источники:

• Ответы к экзамену по уголовно-процессуальному праву

  | Ответы к зачету/экзамену | 2016 | Россия | docx | 0.38 Мб

  1. Понятие, сущность и значение уголовного процесса 2. УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ПРАВО, ЕГО МЕСТО В СИСТЕМЕ РОССИЙСКОГО ПРАВА 3. Система действующего уголовно-процессуального законодательства 4.

С учетом социально-правовой природы судебного решения к нему предъявляются особые требования, которые подразделяются на общие и конкретные (специальные).

В соответствии со ст.195 ГПК РФ решение суда должно быть законным и обоснованным. Эти требования носят общий характер.

Первым требованием, предъявляемым гражданским процессуальным законодательством к данному виду постановления суда первой инстанции является законность судебного решения. Судебное решение должно быть вынесено в соответствии с нормами материального права, а также в соответствии с нормами процессуального права. Применяя данные нормы, суд руководствуется Конституцией РФ, федеральными законами и иными нормативными правовыми актами. Нарушение или неправильное применение норм процессуального права является основанием для отмены решения - ст. 364 ГПК РФ.

Таким образом, законным решение является при условии, когда:

1) при осуществлении правосудия судьи независимы и подчиняются только Конституции РФ и федеральному закону;

2) решение принято на основании Конституции РФ, действующих на территории Российской Федерации федеральных конституционных законов, международных договоров Российской Федерации, федеральных законов и иных нормативных правовых актов;

3) суд, установив при разрешении гражданского дела, что нормативный правовой акт не соответствует нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу, применяет нормы акта, имеющего наибольшую юридическую силу - ч.2 ст.11 ГПК РФ;

4) в случае отсутствия норм права, регулирующих спорное правоотношение, суд применяет нормы права, регулирующие сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии таких норм суд принимает решение, исходя из общего смысла законодательства и в первую очередь Конституции РФ (аналогия права) - ч.3 ст.11 ГПК РФ. При этом применение аналогии закона и права должно быть мотивировано;

5) международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены законом, и суд при разрешении гражданского дела применяет правила международного договора - ч.4 ст.11 ГПК РФ;

6) суд в соответствии с федеральным законом или международным договором Российской Федерации при разрешении дел применяет нормы иностранного права - ч.5 ст.11 ГПК РФ.

Совокупность данных положений составляет содержание требования законности судебного решения. Незаконное судебное решение подлежит отмене в порядке, установленном гражданским процессуальным законодательством См.: Загайнова С. Об унификации требований, предъявляемых к судебным актам в гражданском судопроизводстве //Арбитражный и гражданский процесс. - 2006. - № 5. С. 15..

«Решение является законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права, которые подлежат применению к данному правоотношению, или основано на применении в необходимых случаях аналогии закона или права» Пленум Верховного Суда РФ в п. 2 Постановления от 19 декабря 2003 г. №23 О судебном решении // Бюллетень Верховного Суда РФ, №2, 2004.. Именно в результате принятия законного решения неопределенные права лиц становятся определенными, от этого в конечном счете зависит реальное восстановление нарушенных прав, свобод и интересов.

Обоснованность судебного решения - следующее требование, предъявляемое к судебному решению. Часть 2 ст.195 ГПК РФ уточняет понятие обоснованности, подчеркивая, что суд основывает свое решение лишь на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании. Обоснованность судебного решения означает соответствие выводов суда об обстоятельствах дела действительным взаимоотношениям сторон, т.е. когда в решении отражены все имеющие значение для данного дела факты, подтвержденные проверенными судом доказательствами, удовлетворяющими требования закона об их относимости и допустимости, или общеизвестными обстоятельствами, не нуждающимися в доказывании.

Обратить внимание судов на то, что принимаемые решения должны быть в соответствии со ст.ст.195, 198 ГПК РФ законными и обоснованными и содержать полный, мотивированный и ясно изложенный ответ на требования истца и возражения ответчика, кроме решений суда по делам, по которым ответчик признал иск и признание иска принято судом, а также по делам, по которым в иске (заявлении) отказано в связи с признанием неуважительными причин пропуска срока исковой давности или срока обращения в суд Жилин Г.А. Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации. - М., 2003. 317..

Следует отметить, что доказыванию подлежат факты, составляющие предмет доказывания, которые определяются судом при применении нормы материального права. Решение суда не обоснованно и подлежит отмене в случае, если при установленных судом обстоятельствах не сделан правильный вывод о фактических отношениях сторон, а также если не были установлены юридически значимые для дела факты.

Следующее требование, выделяемое в юридической литературе и предъявляемое к судебному решению, - это полнота решения. Судебное решение должно быть полным (исчерпывающим), давать окончательные ответы на все заявленные требования. Проявлением неполноты может быть то, что суд разрешил требования не всех истцов или в отношении не всех ответчиков. Таким образом, решение суда должно содержать ответы на все заявленные требования и возражения лиц, участвующих в деле.

Еще одним требованием, предъявляемым к судебному решению, можно выделить требование определенности. Оно означает, что в решении должен быть ясно выражен вывод суда об удовлетворении или неудовлетворении иска, определены права и обязанности сторон. Данное требование исключает возможность постановления альтернативных решений. Следует отметить, что гражданское процессуальное законодательство допускает вынесение факультативных решений - ст.206 ГПК РФ. При присуждении имущества в натуре суд указывает в решении суда стоимость этого имущества, которая должна быть взыскана с ответчика, если при исполнении решения суда присужденное имущество не окажется в наличии - ст. 205 ГПК РФ. Неопределенное же судебное решение подлежит отмене полностью или в части.

Решение должно быть окончательным.

К требованиям, предъявляемым к судебному решению, можно отнести и то, что оно должно быть вынесено в определенной процессуальной форме.

Судебное решение, отвечающее всем перечисленным выше требованиям, предъявляемым к нему, способствует выполнению задач, стоящих перед осуществлением гражданского правосудия.

Законность судебного решения предполагает соблюдение судами общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации, которые являются составной частью ее правовой системы.

Судебное решение должно выноситься тогда, когда доказаны обстоятельства, имеющие юридическое значение для дела. Если суд вынес решение, основанное на недоказанности обстоятельств, имеющих юридическое значение для дела, которые он посчитал установленными, то решение по делу подлежит отмене в кассационном порядке на основании п.2 ч.1 ст.362 ГПК РФ. Суд обязан исходить из требований, предъявляемых к доказательствам, которые должны быть относимыми, допустимыми, достоверными, достаточными и, в совокупности, иметь взаимную связь.

Выводы суда, изложенные в решении по делу, должны соответствовать обстоятельствам дела. В противном случае решение суда подлежит отмене в кассационном и апелляционном порядке на основании п.3 ч.1 ст.362 ГПК РФ.

Судебная практика показывает, что теоретический спор о том, является ли мотивированность одним из требований, предъявляемых к содержанию судебного решения, или же таковая включается в обоснованность и законность, в известной степени схоластичен. Дискуссия базируется на догмах (в положительном значении этого слова) науки гражданского процессуального права, а не на объективной реальности. А она свидетельствует о том, что в любом случае отсутствие в итоговом правоприменительном акте надлежащих мотивов и доводов провоцирует функционирование вышестоящих судебных органов, которые рассматривают это как причину для отмены или изменения решения.

Если суд, оценив доказательства (каждое в отдельности и в совокупности), установит, что те или иные представленные материалы, показания свидетелей, другие фактические данные не подтверждают обстоятельств, на которые стороны сослались как на основание своих требований и возражений, он должен мотивировать свой вывод об этом в решении. Таким образом, самостоятельным требованием, предъявляемым к судебному решению, является требование мотивированности, которое не тождественно требованию обоснованности Викут М.А. Постановления суда первой инстанции //Гражданский процесс России / Под ред. М.А. Викут. - М., 2005. С. 286..

Данное мнение разделили А.А. Власов и Е.В. Хахалева. В их интерпретации мотивированность - суть полное и всестороннее отражение результатов деятельности суда общей юрисдикции по исследованию, а равно оценке средств доказывания с изложением аргументов, по которым отвергнуты одни доказательства и приняты все прочие. Отсюда понятно, что обоснованность и мотивированность взаимосвязаны, они в части совпадают, но не синонимичны См.: Власов А.А. Гражданский процесс. - М., 2005. С. 279; Хахалева Е.В. Обоснованность решения суда общей юрисдикции: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Саратов, 2005. С. 14..

К судебному решению предъявляются и более конкретные требования. Судебное решение должно быть полным (исчерпывающим), давать окончательные ответы на все заявленные требования. Судебное решение должно быть определенным, давать такой ответ на требования, который исключал бы неопределенность в утверждении о существовании между сторонами правоотношения и порядке исполнения судебного решения недопустимо вынесение альтернативных и условных решений Ткачев Н.И. Законность и обоснованность судебных решений по гражданским делам. - Саратов, 2007. С.39..

Определенность решения означает, что в нем должен быть четко решен вопрос относительно содержания прав и обязанности сторон в связи с тем спорным материальным правоотношением, которое служит предметом рассмотрения суда. Решение суда должно содержать ответ, кому принадлежат права, на ком лежат обязанности, каково их конкретное содержание. Данное требование, будучи соблюденным судом, влечет за собой реальность исполнения судебного решения.

Безусловность решения означает, что в его резолютивной части не должно содержаться указаний на возможность исполнения судебного решения в зависимости от наступления каких-либо условий.

Следующее требование, предъявляемое к судебному решению, -полнота решения. Полнота судебного решения означает, что решение должно содержать ответы на все заявленные требования и возражения сторон и быть вынесенным относительно всех соучастников.

Последнее требование, предъявляемое к судебному решению, - оно должно быть вынесено в процессуальной форме. Под процессуальной формой вынесения решения понимается как соблюдение процедуры вынесения решения, так и оформление решения в письменном виде, соответствующем содержанию и реквизитам, установленным в законе. При вынесении судебного решения суд оценивает доказательства, определяет, какие обстоятельства, имеющие значение для дела, установлены и какие не установлены, какой закон должен быть применен по данному делу и подлежит ли иск удовлетворению. Решение излагается в письменном виде.

Только судебное решение, отвечающее всем требованиям, предъявляемым к нему в законе, способствует выполнению задач, стоящих перед осуществлением правосудия.

Вместе с тем закон разрешает вынесение факультативных решений, в которых допускается замена одного вида присуждения (способа исполнения) другим, если первый способ не может быть реализован. Например, при присуждении истцу предметов в натуре суд указывает их стоимость, которая должна быть взыскана с ответчика в случае их отсутствия в наличии.

Иногда, в качестве самостоятельного требования, выделяют требование соблюдения процессуальной формы, понимаемой, с одной стороны, как определенный порядок вынесения судебного решения, а с другой, как установленные законом требования к содержанию и форме решения-документа.

ВЫВОД: Требования, которые предъявляются к судебному решению, предусмотрены законом и по характеру подразделяются на две группы требований, предъявляемых к: содержанию судебного решения; форме судебного решения.

Так, согласно ст. 195 ГПК судебное решение должно быть законным и обоснованным.

Законность судебного решения заключается в строгом и неуклонном соответствии подлежащим применению по делу нормам материального права при точном соблюдении норм процессуального права в соответствии с их содержанием и целью.

Понятие законности охватывает и требование обоснованности, так как обязанность суда выносить обоснованные решения установлена законом и нарушение этой обязанности означает нарушение закона.

Обоснованность судебного решения заключается в требовании соответствия высказанных в решении суждений установленным судом обстоятельствам дела.

Согласно разделу 102 (9) RULPA Limited Liability Limited Partnership - это товарищество на вере, сертификат которого свидетельствует о том, что Limited Partnership - это партнерство на вере с ограниченной ответственностью.

Согласно разделу 406 (b) для преобразования Limited Partnership в Limited Liability Limited Partnership требуется согласие всех полных товарищей.

Отличие данного вида товарищества от товарищества с ограниченной ответственностью заключается в том, что участвуют в управлении партнерством исключительно участники, которые по-прежнему называются "general partners”, в то время как в ведении хозяйственной деятельности от имени товарищества с ограниченной ответственностью, по общему правилу, вправе принимать все его участники.

Соответственно, возникает вопрос о необходимости введения таких организационно-правовых форм юридического лица в России, как товарищество с ограниченной ответственностью и коммандитное товарищество с ограниченной ответственностью. По нашему мнению, на данный вопрос в настоящий период развития российской экономики должен быть получен отрицательный ответ.

Количество юридических лиц с ограниченной ответственностью участников по обязательствам юридического лица должно быть в настоящее время ограничено, так как именно такую форму чаще всего используют правонарушители для совершения как административных, так и уголовных правонарушений. В будущем, когда уровень правосознания россиян достигнет соответствующего уровня, будут созданы благоприятные условия для развития предпринимательской деятельности, в том числе и в подобной форме, эта форма в своей основе может быть заимствована из североамериканского права. Однако правовое положение данной организации должно быть урегулировано с учетом российских правовых традиций.

В частности, вряд ли стоит устанавливать правило о возможной субсидиарной ответственности участников товарищества с ограниченной ответственностью по отдельным обязательствам организации в случае, если они выразят желание ею воспользоваться - это норма права окажется нереализуемой. В то же время правила о субсидиарной ответственности участников российского общества с ограниченной ответственностью могут быть применены и станут эффективными и в отношении товарищества с ограниченной ответственностью.

---------♦"----------

УДК 343.1 ЕЛ. Фарафонтова

СУДЕБНЫЙ ПРЕЦЕДЕНТ И ПРАВОВЫЕ АНАЛОГИИ: ПРОБЛЕМЫ ПРАВОПРИМЕНЕНИЯ

Статья посвящена роли судебного прецедента среди другого источника Русского закона. Ключевые слова: судебный прецедент, аналогия закона, аналогия права.

E.L. Farafontova

JUDICIAL PRECEDENT AND LEGAL ANALOGIES: PROBLEMS OF ENFORCEMENT

The article is devoted to the role of leading case among the other source of Russian law.

Key words: judicial precedent, analogy of statute, analogy of law.

Проблема аналогии закона и аналогии права была и остается одним из дискутируемых вопросов правоведения. Рассмотрим некоторые ее аспекты.

Необходимость в применении правовых аналогий возникает на стадии правоприменения и объясняется наличием пробелов в законодательстве. Под пробелом в праве следует понимать отсутствие конкретной нормы, необходимой для регламентации отношения, входящего в сферу правового регулирования. Понятие "пробел” в законе или праве достаточно сложное, и в юридической литературе нет однозначной его трактовки, так как смешение фактических общественных отношений с правоотношениями, и особенно их включение в понятие права, затрудняет уяснение вопроса о пробелах.

В.С. Нерсесянц дает следующее определение: «Под пробелом в праве имеется в виду отсутствие такой нормы права, которая по смыслу действующего права и характеру регулируемых им общественных отношений необходима для регулирования данных конкретных фактических обстоятельств (фактических отношений), находящихся в сфере сложившейся правовой регуляции» . Автор считает, что пробелы могут

быть «не только в нормативных актах, но и в обычаях, судебных прецедентах» . А.Ф. Черданцев под пробелом в праве предлагает понимать «отсутствие нормы права, которая должна быть в системе права с точки зрения принципов и оценок самого права» . Пробел в праве указанный автор характеризует как ситуацию, «когда имеется факт, по своему характеру находящийся в сфере правового регулирования, требующий правового разрешения, однако норма права, его предусматривающая, отсутствует» . В отличие от предыдущего автора, А.Ф. Чердынцев границей явлений, входящих в систему правового регулирования, предлагает считать принципы и оценки самого права.

С точки зрения О.Э. Лейст, пробелом в праве является ситуация, в которой «факты или отношения законом не оцениваются, но профессиональное правосознание властно диктует необходимость их юридической квалификации» . Аналогичного подхода к определению сущности пробела придерживался И.В. Михайловский, использующий понятие пробела по отношению к ситуациям, в которых «фактические обстоятельства случая не соответствуют ни одной из описательных частей (предположений) действующих юридических норм» . Отсюда следовало заключение, что «пробел в положительном праве» не дает ответа на поставленный жизнью вопрос.

Таким образом подход к определению пробелов в праве правоведы связывают либо с широкой трактовкой сферы общественных отношений, попадающих в сферу интересов правового воздействия, либо разделяющих понятия "пробел в праве” и пробел в "законе” и стремящихся в то же время ограничить сферу общественных отношений, подлежащих правовому регулированию.

Пробелы могут быть различными и классифицироваться:

по видам нормативно-правовых актов (в законах, в указах главы государства, в постановлении правительства, в инструкции министерства);

по времени появления (первичные (первоначальные), возникшие в момент издания нормативноправовых актов, как правило, в результате упущения правотворческих органов, и последующие (вторичные), появившиеся после издания правовых актов, в процессе развития общественных отношений);

по структурным элементам правовой нормы (пробел в гипотезе, пробел в диспозиции, пробел в санкции) .

В.И. Акимов делит пробелы на законодательные (отношения, по каким-то причинам не урегулированные законодателем) и технические (возникающие в связи с тем, что суду не даны все необходимые указания для разрешения конкретного вопроса) .

В.В. Лазарев выделяет среди других видов пробелов намеренные, сознательно оставленные законодателем .

Некоторые авторы рассматривают пробелы права в зависимости от объема и указывают либо на полное отсутствие нормативных актов, регулирующих обособленную совокупность общественных отношений, требующих закрепления правом, либо на наличие нормативного акта, которым правоотношение урегулировано недостаточно .

Объективной причиной появления пробелов в праве является динамичный характер развития общественных связей в социальной сфере, на которую законодатель в целом уже распространил свою волю. Общество состоит из многочисленных социальных групп, которые вступают в различные отношения между собой, развивается наука, возникают новые технологии, неповоротливая государственная машина не успевает фиксировать изменения и устанавливать новые правила поведения. Таким образом, в каком-то смысле образование последующих пробелов в законодательстве - явление закономерное, хотя и прогнозируемое.

К числу же субъективных причин образования правовых пробелов можно отнести несовершенство средств юридической техники, используемых в нормотворческих процедурах, невнимательность законодателя, который не охватил регулированием нормативно-правового акта уже существующие обстоятельства.

Не следует путать правовые пробелы и несовпадение содержания, логического смысла и буквального смысла текста статьи. Уяснить смысл, который вкладывает законодатель в правовую норму, можно, используя различные способы толкования права.

Конституционное право каждого на судебную защиту предполагает возможность субъектов права обращаться в юрисдикционные органы с требованием восстановления или защиты своего нарушенного или оспариваемого права или охраняемого законом интереса. Гражданину или юридическому лицу не может быть отказано в защите их прав под предлогом неполноты, противоречивости или неясности правовых норм.

Способом преодоления правовых пробелов являются юридические аналогии - широко распространенное явление в правоприменительной деятельности судебных органов любого государства. Применение закона представляет собой одну из форм реализации права и имеет место там, где адресаты правовых норм не могут реализовать своих предусмотренных законом прав и обязанностей без властной деятельности ком-

петентных государственных органов и лиц по подготовке и принятию решения по юридическому делу на основе юридических фактов и конкретных правовых норм. При отсутствии или неполноте последних возникает необходимость использовать аналогию закона и права.

Аналогия закона - это применение к не урегулированному в конкретной норме отношению нормы закона, регламентирующей сходные отношения. Необходимость применения данного приема заключается в том, что решение по юридическому делу обязательно должно иметь правовое основание. Поэтому если нет нормы, прямо предусматривающей спорный случай, то надо отыскать норму, регулирующую сходные со спорным отношения. Правило найденной нормы и используется в качестве правового основания при принятии решения по делу. Под аналогией права подразумевается применение к таким отношениям общих начал, смысла и принципов правового регулирования соответствующей отрасли права.

Аналогию закона справедливо считают более простой и соответственно более распространенной формой юридических аналогий. И только если нет возможности ее применить, применяется аналогия права.

Российский законодатель по разному рассматривает возможность применения юридических аналогий в различных отраслях права. Традиционно аналогии, прямо допускаются нормами отраслей частного права - гражданским (ст. 6 ГК РФ), жилищным (ст. 7 ЖК РФ), семейным (ст. 5 СК РФ), а также гражданско-процессуальным (ч. 4 ст. 1 ГПК РФ), арбитражно-процессуальным законодательством (ч. 6 ст. 13 АПК РФ). Прямой запрет на применение юридических аналогий содержит Уголовный кодекс РФ (ч. 2 ст. 3).

Означает ли это, что аналогия закона возможна лишь в случаях, прямо предусмотренных в самом законе? Ответ на этот вопрос дается положениями процессуальных кодексов. Согласно ч. 3 ст. 11 ГПК РФ в случае отсутствия норм права, регулирующих спорное отношение, суд применяет нормы права, регулирующие сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии таких норм разрешает дело исходя из общих начал и смысла законодательства (аналогия права). Подобную норму закрепляет и ч. 6 ст. 13 АПК РФ, но только для случаев, не противоречащих существу отношений.

Следует отметить, что в связи с конституционным введением в России права частной собственности, расширением гражданских свобод сфера применения аналогии закона соответственно сужается. Об этом говорит определение аналогии в Гражданском кодексе Российской Федерации: в ч. 1 ст. 6 зафиксировано, что в случаях, когда «отношения прямо не урегулированы законодательством или соглашением сторон и отсутствует применимый к ним обычай делового оборота, к таким отношениям, если это не противоречит их существу, применяется гражданское законодательство, регулирующее сходные отношения (аналогия закона)». В гражданском праве, следовательно, для применения аналогии закона недостаточно отсутствия нормы, прямо регулирующей спорное отношение. Необходимо также отсутствие соглашения сторон и применимого к спорному случаю обычая делового оборота.

Полагаем, что перечень обстоятельств, ограничивающих применение правовой аналогии, является неполным. В случае обнаружения правоприменительными органами пробела в законодательстве значение имеет также судебная практика, которая выступает юридическим прецедентом при отсутствии нормативного регулирования спорного отношения. По мнению А.А. Малюшина, «суд в этом случае, т.е. в условиях обнаружившегося пробела в нормативно-законодательной системе, в своей правоприменительной деятельности не прибегает к аналогии и к привлечению международно-правовых норм, а самостоятельно формирует норму, создает ее в тех необходимых и законодательных пределах, соблюдение которых и составляет неотъемлемую часть самого понятия «судебное усмотрение» . Соглашаясь в целом с такой позицией, отметим, что создание судом нормы права - это не усмотрение суда, а судебный прецедент. Для полного оформления в качестве прецедента ему не хватает только обязательности при применении другими судами. Однако, если такую норму создаст суд высшей инстанции, безусловно, ей будут следовать нижестоящие суды, в том числе и при обнаружении пробела в законодательстве.

Вопрос о признании прецедента, а еще шире - судебной практики в качестве источника права являлся и является дискуссионным в Российской правовой действительности. Среди довольно многочисленных и разнообразных аргументов, приводимых в защиту тезиса о непризнании правового прецедента в качестве источника современного российского права, наиболее широкое распространение получили следующие.

Во-первых, утверждение о том, что признание судебного прецедента в качестве источника права противоречит конституционно признанному и закрепленному принципу разделения властей. По мнению B.C. Нерсесянц, судебная практика во всех ее проявлениях «представляет собой, согласно действующей Конституции Российской Федерации 1993 г., не правотворческую, а лишь правоприменительную (и соответствующую правотолковательную) деятельность. Это однозначно следует из конституционной концепции российской правовой государственности и конституционной регламентации принципа разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную» . Г.Н. Манова выступает против «концепции судейского

правотворчества, признающей за судьями нормотворческие полномочия» и считает, что «у законодателя шире социальный кругозор и, соответственно, есть возможность учета в процессе принятия решений значительно большего числа факторов». Что же касается судей, то они имеют дело лишь с «конкретной, пусть даже типичной, ситуацией» . На основании этого делается вывод о том, что судья не сможет столь успешно справиться с нормотворческими функциями, как это сделает законодатель.

Другие авторы имеют иную точку зрения. По мнению Р.З. Лившиц, в реальной жизни, как показывает опыт других стран, давно и плодотворно использующих принцип разделения властей, такого строгого, жесткого, изначально заданного разделения сферы деятельности и функций различных ветвей власти нет. Оно есть лишь в теории, но не в реальной жизни, на практике . Конституция США, например, предусматривает, что судебная власть распространяется лишь на «дела, решаемые по закону и праву справедливости, возникающие на основе настоящей Конституции», законов США и заключаемых ими международных договоров, а также на ряд других дел и на споры, в которых США является стороной, на споры между двумя и более штатами, между штатом и гражданами другого штата, и другие им подобные дела. Иными словами, теоретически, согласно Конституции, судебная власть США выполняет «чисто» судебные функции. Фактически же она наряду с судебными осуществляет в лице Верховного Суда США одновременно и правотворческие функции .

Во-вторых, тезис о том, что признание правового прецедента в качестве источника российского права сторонники этой версии объясняют характерными особенностями романо-германской правовой системы, к которой традиционно причисляют Россию, и которая, по мнению некоторых отечественных ученых, не знает такой формы право, как правовой прецедент. Однако, как отмечают исследователи, изучая теорию и практику применения прецедента в группе стран романо-германской системы, необходимо констатировать, с одной стороны - отсутствие общей концепции прецедента, с другой стороны - признание практической роли судебного решения. Так, например, в Греции в формальном плане судебные решения не рассматриваются в качестве источника права, и суды в своей деятельности не связаны юридическим прецедентом, как это имеет место в англосаксонской правовой семье. Однако на практике все выглядит далеко не так. Исследователи отмечают, что в правовой системе Греции фактически действует прецедентное право. Это проявляется, с одной стороны, в том, что Верховный Суд страны принимает весьма важные по своему характеру решения, фактически приравниваемые к прецеденту. А с другой - в том, что в своей деятельности нижестоящие суды Греции обычно приспосабливаются к решениям вышестоящих судов, хотя технически они никак не связаны этими решениями .

В-третьих, мнение о том, что признание правового прецедента противоречило бы, с одной стороны, действующей Конституции России и обычному законодательству, а с другой - выступило бы в конфликт с правотворческой деятельностью Федерального собрания .

Другие правоведы считают акты судебной власти источником права. Следует согласится с позицией В.И. Анишиной в том, что в принятии судом таких решений, которые становятся общеобязательными для различных субъектов права, нет никакого противоречия принципу разделения властей, поскольку основная функция законодателя - нормотворчество не передается суду и не блокируется решением суда: законодатель вправе сам по собственной инициативе в любой момент времени принять нормы, регламентирующие спорные отношения, и он не связан судебным решением . Но мнение данного автора, полагающего, что обязательные для судов «правовые позиции» Конституционного Суда РФ могут содержаться не только в резолютивной части постановлений, но также и в мотивировочной части постановлений и даже в отказных определениях и определениях о прекращении производства по делу следует считать ошибочным. По мнению Е.А. Ершовой, «определение Конституционного Суда РФ не является решением суда по существу спора (статья 71 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»). Такой вывод также соответствует и практике Европейского Суда по правам человека, который выносит решения суда по существу спора в форме постановлений. В некоторых случаях Европейский Суд по правам человека принимает постановления по ускоренной процедуре, но не ограничивается промежуточными определениями суда, поскольку до рассмотрения спора по существу, заслушивания участников процесса и исследования материалов дела - «правовая позиция» суда и не может быть выработана в принципе» .

Признают юридический прецедент в качестве источника Российского права и другие авторы. "Необходимо признать де-юре то, что существует де-факто, - отмечает Л.П. Ануфриева, - поскольку функционирование отечественной судебной системы в рамках существовавших и существующих государственноправовых структур убеждает в том, что по существу она формирует источники права" . Более категорично по поводу роли судебного прецедента высказывается Т.Н. Нешатаева, по выражению которой "в россий-

ской правовой системе, как и в любой континентальной системе права, в той или иной форме прецедент всегда существовал в качестве источника права", например, "применение закона или права по аналогии" .

Проблема прецедента была рассмотрена в ходе научно-практической конференции "Гражданское законодательство России на современном этапе: проблемы и пути развития", состоявшейся 14 и 15 февраля 2002 года в Высшем Арбитражном Суде РФ: «В контексте проблемы становления гармоничной системы гражданского законодательства на конференции была поднята и проблема прецедента, как источника российского гражданского права. В своем докладе председатель Высшего Арбитражного Суда РФ В.Ф. Яковлев на вопрос о том, является ли в настоящее время прецедент источником права, ответил утвердительно. "На сегодняшний день можно смело заявить: прецедент, как устойчивое правоположение, созданное судами, работает", - отметил он. В.Ф. Яковлев подчеркнул особую роль, которую играла судебная практика в начале 90-х годов. При отсутствии необходимых для развития рыночных отношений правовых норм она вынуждена была вырабатывать новые правовые прецеденты, которые использовались в дальнейшем на протяжении длительного периода времени. С появлением первой части ГК задача судов значительно упростилась, и они создавали право путем его расширительного или ограничительного толкования, применяли его по аналогии. В настоящее же время, по словам председателя ВАС РФ, "судебная практика возведена фактически в ранг закона".

Аналогичную позицию относительно места судебного прецедента в системе источников российского права выразил и М.И. Брагинский. Со своей стороны, профессор Вильям Саймонс, согласившись с мнением В.Ф. Яковлева о том, что "прецеденты создаются всеми судами судебной системы и "аранжируются" в высших судах", даже предложил ввести обязательную публикацию всех судебных решений судов всех уровней как источников права» .

С мнением последнего автора позволим себе не согласиться. Судебная практика - это та сторона применения правовых норм, которая связана с образованием в процессе этого применения какого-либо устоявшегося положения, конкретизирующего правовую норму, совокупность аналогичных решений по аналогичным делам, своеобразная форма правоприменительной деятельности. В Российской Федерации судебная практика, не порождая обязательных норм, оказывает определенное воздействие как на деятельность собственно судебной системы, так и на правовую систему в целом. Но сказанное относится не ко всем звеньям судебной системы.

Выделяют две формы выражения судебной практики в Российской Федерации:

1) в руководящих разъяснениях, которые дают Пленум Верховного Суда РФ и Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ по вопросам применения законодательства при рассмотрении конкретных дел; разъяснения высших судебных органов обязательны для судов. Данные постановления: а) приняты уполномоченным на то органом Российского государства; б) содержат нормы права, выраженные в абстрактной форме, адресованные неограниченному числу лиц, подпадающих под их действие; в) рассчитаны на многократное применение; г) подлежат обязательному опубликованию. Эти их свойства дают возможность предполагать, что они являются источниками права;

2) в принципиальных решениях по конкретным делам судов разных уровней, которые называются прецедентом толкования.

Судебные решения безусловно оказывают определенное воздействие на функционирование механизма правового регулирования. Но их действие распространяется на конкретных участников правоотношения, а также любых субъектов права по поводу данного конкретного случая.

Не умолкают споры по поводу признания Российского прецедента в качестве источники права и сегодня. Выступая на третьих Сенатских чтениях Председатель Высшего Арбитражного Суда РФ А. Иванов отметил, что российская судебная система движется "в сторону прецедента" с тех пор, как пленумы Высшего Арбитражного Суда и Верховного Суда получили право толковать законы, а Конституционный Суд - давать общеобязательное толкование Конституции и признавать законодательные нормы неконституционными. «Просто суды выбрали определенную модель работы, и она неизбежно влечет за собой прецедентность их правовых позиций. Но окончательный переход к прецедентной системе - это правильное направление движения, потому что в такой системе много серьезных достоинств». Среди преимуществ Иванов выделил три: стабильность правовых позиций, возможность для судебной власти занять достойное место в системе разделения властей и снижение влияния на судей различных внешних факторов, таких, как административное давление и коррупция.

По поводу заявления Председателя ВАС РФ участники дискуссии высказывали разное мнение. Профессор юридического факультета СПбГУ, академик РАН Ю. Толстой предложил подвергнуть "новаторский подход председателя ВАС тщательной проверке". Председатель Санкт-Петербургского гарнизонного воен-

ного суда Ю. Козлов назвал себя противником прецедентного права в России, поскольку оно "не изменит существующую реальность, но существенно уменьшит независимость судей". Полпред правительства РФ в КС М. Барщевский заявил, что для перехода на прецедентную систему права надо создавать единый Верховный Суд, а для этого требуется изменение Конституции. Мы присоединяемся к мнению заведующего кафедрой гражданского процесса юридического факультета СПбГУ Валерия Мусина (бывший судья ad hoc по делу ЮКОСа в Европейском суде по правам человека), который считает, что "прецедент играет роль скорой помощи в случае возникновения не предусмотренных законом ситуаций, а впоследствии может лечь в основу закона. При этом прецедент не нарушает принципа независимости судей, поскольку становится обязательным для всех, как и сам закон" .

Разделяя точку зрения сторонников признания юридического прецедента в качестве источника права, вернемся к вопросу значения судебного решения для правоприменителя при обнаружении в ходе осуществления его деятельности пробела в законодательстве. В случаях, когда предусмотренные пунктами 1 и 2 статьи 2 настоящего Кодекса отношения (то есть гражданские отношения) прямо не урегулированы законодательством или соглашением сторон и отсутствует применимый к ним обычай делового оборота, к таким отношениям, если это не противоречит их существу, применяется гражданское законодательство, регулирующее сходные отношения (аналогия закона). При невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости (ст.6 ГК РФ).

Указанный перечень следует считать неполным, помимо перечисленных ограничителей при обнаружении пробела в праве суды активно ссылаются на судебную практику, как на один из источников права. Так, Первомайский районный суд Ижевска обязал Минфин России выплатить адвокату 15 тысяч рублей в качестве компенсации морального вреда за проведенный в его рабочем кабинете незаконный обыск, указав, что "производством обыска нарушена статья 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод" (право на уважение личной и семейной жизни, жилища и корреспонденции). Кроме того, суд сослался на три решения Европейского суда по правам человека и применил аналогию закона, поскольку российское законодательство не предусматривает право на компенсацию морального вреда за незаконный обыск. Ранее Верховный суд Чувашии отказал правозащитнику Денису Федорову в компенсации морального вреда, причиненного ему незаконным милицейским обыском, указав на отсутствие в законодательстве нормы, прямо предусматривающей такое право. Юрист инициировал обращение в Конституционный Суд России с просьбой разъяснить этот правовой пробел .

Присоединяясь к авторам, которые применяют широкий подход, рассматривая сущность правовых пробелов, считаем необходимым дополнить положения статьи 6 ГК РФ указанием на судебный прецедент, как одно из обстоятельств, ограничивающих применение правовой аналогии. При отсутствии нормативного регулирования ситуации и наличии правового обычая и судебной практики судебный прецедент должен применяться приоритетно, как официальный источник, зафиксированный в актах компетентного государственного органа.

В заключение хотелось бы обратить внимание на тот факт, что проблема преодоления пробелов в законодательстве является одной из важных правовых проблем демократического государства. Ее правильное разрешение способствует принятию законного и обоснованного решения по делу, а значит своевременной и эффективной защите нарушенного права или охраняемого законом интереса лица. Субъект правоприменения должен брать на себя ответственность за принятое решение в случае установления пробела в праве и использовать весь арсенал правовых средств, установленных нормами закона.

Литература

1. Нерсесянц В.С. Общая теория права и государства: учеб. для вузов и факультетов. - М.: НОРМА-

ИНФРА^М, 2001. - С. 489.

2. Проблемы общей теории права и государства: учеб. для вузов / под общ. ред. член-корр. РАН, д-ра

юрид. наук проф. В.С. Нерсесянца. - М.: НоРМА-ИНФРА^М, 1999. - С. 431.

3. Черданцев А.Ф. Теория государства и права: учеб. для вузов. - М.: Юрайт-М, 2001. - С. 256.

4. Лейст О.Э. Реализация права // Теория государства и права: курс лекций / под ред. М.Н. Марченко. -

М.: Зерцало, ТЕИС, 1996. - С. 416-435.

5. Хропанюк В.Н. Теория государства и права. Хрестоматия: учеб. пособие. - М., 1998. - С. 712.

6. Власов В.И. Теория государства и права. - Ростов н /Д, 2002. - С. 96.

7. Акимов В.И. Виды пробелов права // Правовед. - 2003. - № 12. - С. 70.

8. Лазарев В.В. О видах пробелов в праве // Правоведение. - 1969. - № 6. - С. 30-37.

9. СпиридоновЛ.И. Теория государства и права. - М., 1998. - С. 67.

10. Малюшин А.А. Судебное правотворчество в процессе правоприменения // Рос. судья. - 2007. - № 6.

11. Нерсесянц B.C. Суд не законодательствует и не управляет, а применяет право. (О правопримени-

тельной природе судебных актов) // Судебная практика как источник права. - М., 1997. - С. 34.

12. Манов Г.Н. Теория права и государства. - М., 1995. - С. 266.

13. Лившиц Р.З. Cудебная практика как источник права. - М., 1997 .

14. Жидков О.А. Верховный суд США: право и политика. - М., 1985. - С. 95-106.

15. Марченко М.Н. Источники права: учеб. пособие. - М.: ТК Велби, изд-во Проспект, 2005. - С. 509-510.

16. Зивс С.Л. Источники права. - М., 1981. - С. 177-192.

17. Анишина В.И. Постановления пленумов высших судов Российской Федерации: правовая природа, место и роль в правовой системе // Рос. судья. - 2008. - № 5.

18. Ершова Е.А. Правовая природа постановлений и определений Конституционного Суда Российской Федерации // Трудовое право. - 2009. - № 3.

19. Ануфриева Л.П. Об источниках международного частного права (некоторые вопросы теории) // Мос-ков. журн. междунар. права. - 1994. - № 3.

20. Нешатаева Т.Н. Международный гражданский процесс: учеб. пособие. - М.: Дело, 2001. - С.65

21. Митрофанова М. Что день грядущий нам готовит? // Коллегия. - 2002. - № 4. - Т. 2. - С. 39.