Вспомните. Известные вам науки и как они называются.

Физика изучает происходящие в природе процессы от падения яблок с дерева до электрического тока.

Астрономия изучает движения звёзд, планет, астероидов и всего другого, что летается в космосе.

Химия изучает свойства разных веществ и их смесей.

Филология изучает слова, их состав, происхождение и т.д.

1. Как называется наука, изучающая жизнь людей в прошлом?

Эта наука называется историей.

2. Как вы понимаете, что такое источник? Назовите основные исторические источники.

Источник – это то, что доносит до нас информацию о прошлом в первичном виде, в отличии от исследования, которое использует информацию источников.

Источники делятся на вещественные и письменные.

3. Расскажите о науках, которые помогают изучать историю. Поясните, как находки археологов оказались под землей.

Прежде всего, историю помогает изучать археология. Это наука, которая находит и изучает вещи, оставшиеся от прошлого. Эти вещи иногда засыпает песком, иногда (при извержении вулкана) – вулканическим пеплом, но чаще – так называемым культурным слоем. Когда люди живут на одном месте, они что-то выбрасывают, элементарно наносят землю на обуви и т. д. Уровень земли в городах неизбежно поднимается и скрывает вещи, которые кто-то случайно уронил, оставил, а потом не забрал и т. д. Иногда вещи специально закапывают в землю, чтобы, к примеру, их не нашли враги – это называется кладом.

Помогает изучать историю нумизматика. Это наука о монетах, про то, кто когда и почему чеканил те или иные монеты.

Палеография – это специальная наука, которая изучает форму букв и по ней может сказать, когда создан документ.

Филология также помогает изучать прошлое. Со временем язык меняется. Учёные исследуют эти изменения и говорят, например, какие народы родственны друг другу (так как их языки родственны), то есть когда-то жили на одной территории. Часто слова из других языков сохраняются в названиях городов, рек, озёр, лесов и т. д. По этим названиям можно понять, какие народы жили на этой земле когда-то, пока не пришли нынешние обитатели.

Прошлое помогают изучать и другие науки, которые, как может вначале показаться, для этого не предназначены. Например, медицина изучает болезни человека и историей обычно не связана. Но когда нужно понять, почему началась та или иная эпидемия, или почему умер тот или иной известный деятель, на помощь приходят именно врачи.

Геология изучает развитие в основном горных и осадочных пород, в то время как история – развитие общества. Но иногда историки обращаются к геологам, например, когда нужно определить дату извержения вулкана, которое оставило значительный след в истории.

То есть в изучении истории могут помочь самые разные науки в зависимости от того, какие задачи следует решить.

4. Как вы считаете, нужно ли современному человеку изучать историю Древнего мира?

Без истории невозможно понять настоящее. Только так видны истоки современных процессов, а значит – их суть. Потому современному человеку нужно изучать всю историю, включая и историю Древнего мира, начиная с самых первых ростков цивилизации.

Источники по истории древнего мира очень многочисленны - от некоторых периодов их дошло даже больше, чем от иных, гораздо более близких к нам эпох. Однако источники эти неполны, и это создает для объективного изучения древней истории весьма значительные трудности.

Так, история древней Месопотамии от начала III тысячелетия до н.э. и вплоть до смены эр (I в. до н.э.- I в. н.э.) представлена подлинными текстами того времени, написанными на плитках (табличках) и других предметах из глины, а также на камне и металле особым сложным, так называемым словеспо-слоговым письмом-клинописью. Число памятников клинописи огромно - десятки и сотни тысяч, и ежегодно их становится всы больше по мере все новых и новых раскопок. Однако было бы ошибочно думать, что они дают вполне достаточное и ясное представление о древнемесопотамском обществе, его жизни и событиях его истории. Если это царские надписи, то в них содержатся восхваления богов и царя, а также сообщается о построении царем храмов и (гораздо реже) других сооружений; надписи хеттских, ассирийских и урартских царей рассказывают - но очень односторонне, хвастливо и претенциозно - об их военных победах (о поражениях, конечно, умалчивается). Если это сборники законов, то они весьма неполны по охвату регулируемых ими общественных отношений и в большинстве случаев плохо сохранились (притом далеко не от всех периодов истории и не из всех стран). Если это религиозно-литературные тексты, то они по большой части тоже сохранились во фрагментах, плохо датируются и к тому же дают представление главным образом об официальной идеологии; редко из них можно извлечь сведения о реальной жизни и взглядах населения. Если это административно-экономические тексты (а они составляют громадное большинство клинописных памятников), то они происходят почти исключительно из казенных хозяйств или из хозяйств государственных служащих, купцов и т.д. и поэтому дают одностороннюю картину общества - недаром историки долгое время верили, что в Месопотамии III тысячелетия до н.э. вообще ничего, кроме казенных храмовых хозяйств, не существовало. Если это документы частных юридических сделок, то они появляются только в сравнительно редкие времена, когда общественные отношения менялись и население по разным причинам не могло довольствоваться устными сделками, заключавшимися на основании обычного права.

Периоды, освещенные сравнительно большим числом даже таких письменных свидетельств, какие мы сейчас перечислили, перемежаются с долгими столетиями, от которых вообще не дошло ни одного документа. Хеттская цивилизация, существовавшая в Малой Азии во II тысячелетии до н.э. и тоже пользовавшаяся клинописью, оставила нам только один царский архив, содержащий анналы, посвященные победам царей, государственные договоры, законодательные тексты, инструкции служащим, но главным образом бесчисленные описания магических ритуалов - и ни одного документа, относящегося к частной жизни граждан. С тех пор как во второй половине I тысячелетия до н.э. Передняя Азия целиком перешла па новые писчие материалы-пергамен, глиняные черепки, исписывавшиеся чернилами (остраки), и папирус, до нас вообще почти перестали доходить какие бы то ни было документы, так как пергамен и папирус быстро истлевали, а падписи на остраках стирались или выцветали.

Что касается археологических памятников древней Передней Азии, то до сравнительно недавнего времени раскапывались почти исключительно храмы и дворцы, причем вплоть до начала XX в. вскопанное городище, по существу, попросту разрушалось в поисках табличек, статуй и т.п. Позже раскопками в Месопотамии и других частях Передней Азии занялись архитекторы; облик города стал выявляться яснее (хотя жилым домам по-прежнему уделялось минимальное внимание), зато почти не фиксировались обстоятельства находки домашней утвари и даже табличек. Долго не умели раскапывать городища послойно, выделяя отдельные периоды. Даже и сейчас при раскопках иной рая выбрасываются многие керамические черепки, кости домашних животных и т.п.- то, что дало бы представление о быте, рационе питания населения и многом другом. Но и в самом лучшем случае археология без поддержки письменных памятников не способна дать ясную картину социального строя и духовной культуры ушедшего в прошлое общества. Пока археологи па практике освоят всю сложность растопочной техники, необходимой в условиях данной страны для того, чтобы дать материал историку, они обычно успевают разрушить наиболее «содержательные» городища, потому что самые первые, ещё неопытные археологи, как правило, начинают с самых лучших, самых сохранных городищ и, разрушив их, оставляют менее значительные тем поколениям ученых, которые разработали более топкую методику.

Свои трудности имеет источниковедение в истории Египта. Письменные тексты здесь - в огромном большинстве молитвы и заклинания на стенах гробниц и заупокойных стелах (изредка и чрезвычайно приукрашенные, но в то же время стандартные биографии покойников); сравнительно редко на стенах храмов высекались надписи, посвященные «подвигам» фараонов. Гораздо важнее надписей здесь изображения в настенных росписях и рельефах: соответственно религиозным представлениям древних египтян, мысливших себе загробную жизнь как копию земной, в них мы находим множество живых сцен повседневной жизни. Однако социальное осмыслена этих изображений - дело нелегкое. Тексты на знаменитых египетских папирусах дошли только от сравнительно позднего времени (II и особенно I тысячелетие до н.э.-I тысячелетие н.э.); остраков хозяйственного и правового содержания дошло довольно мало, первый судебник найден недавно, и изучение его только начато.

На папирусах записывались тексты главным образом религиозного и литературного, изредка научного содержания, хотя дошли также и документы (главным образом от конца II-I тысячелетия до н.э. и римского времени) преимущественно казенных хозяйственных ведомств, а также в сравнительно небольшом числе (кроме более поздних периодов) и юридические сделки. Если к этому добавить, что египетские тексты ученые понимают значительно менее точно, чем вавилонские, то можно прийти к выводу, что восстановление картины социально-экономической жизни древнего Египта - дело трудное, и не случайно очень многое здесь до сих пор остается неясным; историка-экономиста здесь опережают искусствоведы, а также филологи сравнительно узкого профиля.

Чем меньше документальных источников, тем труднее восстанавливать историю общества. Документальные источники имеют два неоценимых преимущества: во-первых, они, как правило, современны событиям и относительно более объективно передают то, что действительно случалось; во-вторых, если их достаточно много и можно убедиться в том, что большое или малое количество определенного типа документов не обусловлено случайным стечением обстоятельств их находки, то они позволяют сделать некоторые выводы относительно частоты или редкости тех или иных общественных явлений в эпоху, которую они освещают. Что же касается повествовательных, или так называемых нарративных, источников (как чисто литературных произведений, так и сочинений древних историков), то они сообщают нам, не о самих фактах, а лишь о том, что по этому поводу думали их авторы или общество, к которому авторы принадлежали. Конечно, историку полезно знать и это, однако лишь сравнительно редко мы можем проверить достоверность того, что сообщают нарративные источники. В частности, детали описания событий и особенно приводимые в нарративных источниках речи исторических персонажей едва ли не всегда недостоверны.

История древней Палестины известна почти исключительно по нарративным источникам, хотя за последнее время к ним прибавились ценные археологические данные, с помощью которых до известной степени можно проверять данные повествований. Последние сохранились в Библии-священном писании иудейской и христианской религий. Библия - не одна книга, а целая литература, состоящая из множества отдельных произведений, создававшихся с XII по II в. до н.э. (Ветхий завет) п в I-II вв. н.э. (Новый завет). В нее входят мифологические и легендарные повествования о сотворении мира и человечества, созданные окружавшими Палестину и жившими в Палестине пародами (главным образом евреями), уголовное, гражданское и ритуальное законодательство, прозаические исторические повествования (они поддаются в значительной мере проверке путем сопоставления с археологическими данными, а также с ассирийскими, вавилонскими и египетскими царскими надписями, а иногда и документами), религиозная и светская поэзия, обрывки эпоса, религиозная и светская дидактика, ритмически-стихотворные религиозные проповеди на политическую злобу дня (тоже часто сопоставимые с историческими известиями из других стран Ближнего Востока) и многое другое. Ясно, что исторически этот пестрый материал весьма неравноценен, однако с помощью методов исторической критики из библейских сочинений удается извлечь и много достоверной информации; к сожалению, исследованию древней истории Палестины сильно препятствует почти полное отсутствие документальных источников. Число их начало пополняться лишь за последнее время, особенно после нашумевших находок рукописей у Мертвого моря, относящихся ко II в. до н.э.- II в. н.э.

Весьма трудную проблему составляет историография Индии. Здесь, несмотря на расцвет в древности множества наук (философии, астрономии, грамматики и др.), историческая наука не возникла, а дошедшие до нас древнейшие религиозные песнопения «Вед», ритуально-законодательные сборники, эпос, философские и иные трактаты с весьма большим трудом поддаются датировке. Дошло некоторое количество царских надписей на камне и т.п. (не ранее III в. до н.э.), по большей части не слишком содержательных; документальные же источники отсутствуют почти полностью. За последнее полстолетия больших успехов достигла индийская археология-достаточно упомянуть открытие ранее совершенно неизвестной древнейшей индской цивилизации III-II тысячелетий до н.э. К сожалению, из письменных памятников этой цивилизации пока известны только коротенькие надписи на печатях и т.п., материала которых недостаточно для расшифровки. Более или менее ясна только грамматическая структура, но слова почти не поддаются прочтению.

Древняя история Китая базируется почти исключительно на нарративных источниках. В отличие от Индии в Китае расцветала и историческая литература, однако она относится лишь ко времени начиная со второй половины I тысячелетия до н.э., хотя тогдашние историки пользовались не дошедшими до нас древними записями. От более ранних периодов сохранились надписи на бронзовых сосудах (разного рода дарственные и др.) и множество надписей, сделанных гадателями конца II тысячелетия до н.э. на бараньих лопатках, черепашьих щитках и т.д., а также древние песнопения и предания, к сожалению дошедшие в записи намного более поздней, чем время их первоначального сочинения. Есть ряд философских, научных, военных, экономических трактатов, но документальных материалов до обидного мало. Археология Китая находится, по-видимому, лишь в своем начальном периоде, несмотря на уже сделанные крупные открытия. Наиболее яркое из них - находка тщательно скрывавшейся еще в древности гробницы первого китайского императора Цинь Ши хуанди, окруженной целым войском глиняных, ярко и реалистически раскрашенных скульптур, которые изображают воинов охраны императора, со всеми деталями вооружения, одежды, конского убранства и т.д. Но и менее сенсационные открытия сулят значительное расширение наших сведений о древнем Китае. Много сделано и в области исторической критики письменных источников.

В Греции до недавнего времени древнейший период ее истоpии можно было изучать только по немым археологическим памятникам; всего несколько десятилетий назад заговорили таинственные микенские словесно-слоговые письмена второй половины II тысячелетия до н.э., но прочтенные тексты оказались документами дворцового хозяйственного учета, и ряд соображении приводит ученых к выводу, что в те времена греки ничего более и не записывали. Следующий период помимо археологических памятников освещен сочиненными в VIII в. до н.э. и приписываемыми Гомеру эпическими поэмами - «Илиадой» и «Одиссеей»; отделение исторической действительности от воображения поэта представляет тут сложнейшую задачу исторической критики.

Подлинных, современных событиям документов из Греции и Рима почти не дошло (их писали на разрушаемом материале); однако этот недостаток полностью возмещают два обстоятельства: во-первых, то, что греки (а за ними и римляне) создали богатейшую нарративную литературу самого разнообразного характера, в том числе замечательные исторические сочинения, которые в нашей книге будут неоднократно цитироваться. Такой писатель, как Фукидид (около 460-396 гг. до н.э.), может считаться основателем научной исторической критики. К сожалению, все эти произведения дошли только в средневековых писцовых копиях и лишь отчасти - на кусках папирусов, главным образом из Египта начала нашей эры. Их тексты потребовали огромной критической работы. Во-вторых, как в Греции, так впоследствии и в странах, куда распространилась греческая культура (они охватывают, по существу, весь Ближний и Средний Восток, а также Рим), было очень широко распространено составление надписей па камне по поводу самых различных общественных и частных событии - от подробного изложения римским императором Августом истории его правления до надписи, поминающей добрым словом покойную сожительницу раба, от огромного тарифа международных таможенных пошлин до частного посвящения жертвы божеству. Иногда на камне высекались и копии отдельных юридических документов. Много документального материала от эпох греко-македонского и римского владычества дошло на папирусах из Египта; кроме того, сохранились (опять-таки в средневековых рукописях) многочисленные памятники законодательства и юридической мысли (преимущественно римские).

Современные историки Греции, Рима и культурно-политически связанных с ними стран (в том числе древнего Причерноморья) имеют большое преимущество перед историками стран Востока в том, что изучение источников началось у них лет на четыреста раньше, поэтому проделанная за это время научная критическая работа поистине громадна. И тем не менее новые открытия, новые интерпретации старого материала продолжают появляться ежегодно.

Блестящего развития достигла греко-римская археология. Всем известны раскопки Помпеи - города, погибшего под слоем горячего пепла во время извержения вулкана в начале нашей эры и под этим пеплом сохранившегося почти неизмененным, вплоть до объявлений на стенах домов. Другие открытия иногда не менее поразительны, иногда более скромны, но во всех случаях удачно дополняют обильный материал письменных источников. В последнее время начала развиваться и подводная археология - были найдены остатки городов, ушедших под воду, а также почти целые корабли, затонувшие со всем грузом две тысячи лет назад.

За последнее время произошел значительный рывок вперед в области сравнительно-исторического языкознания; можно надеяться, что с его помощью вскоре можно будет реконструировать в общих чертах уже не только одну материальную (археологическую) культуру человеческих сообществ далеко в глубь за пределы письменной истории. Трассы переселений носителей древнейших языков пока восстанавливаются ненадежно, но, по-видимому, при сотрудничестве лингвистов с археологами, с антропологами (которые, учитывая данные генетики, сейчас добились крупнейших успехов), с палеоботаниками, палеозоологами, историками климата можно будет вскоре поставить проблемы этногенеза на твердые основы. Отметим, что исследование происхождения народа предполагает раздельное рассмотрение истории антропологического типа, истории языка и истории культуры, поскольку каждый народ имеет не один, а эти три корня, порой расходящиеся в разные стороны.

Этот беглый очерк, конечно, не может заменить подлинного разъяснения результатов, достигнутых источниковедческой наукой, посвященной эпохе древности. Но все же, возможно, он даст хотя бы самое примерное представление о характере тех источников, на которые опирается изложение в последующих лекциях пашей книги, о степени вероятности того, что сообщаемые сведения достоверны, и о препятствиях, с которыми встречается в своей работе историк-исследователь.

К трудностям источниковедческим, перечисленным вкратце выше, надо еще прибавить филологические. Ни один историк древнего мира не может себе позволить работать по готовому материалу, представленному ему филологами или археологами; он должен самостоятельно разобраться в филологических трудностях и спорных местах текстов, а также и технических особенностях произведенных археологами раскопок. Источники же ро древней истории написаны многими сложными видами письменности на десятках языков, из которых многие еще плохо понятны, иногда не до конца дешифрованы, так что истолкование их вызывает разногласия. Сами языки постоянно менялись и меняются. Например, латинский язык V в. до н.э. довольно сильно отличается от латыни I в. до н.э.- I в. н.э., а та заметно отличается от средневековой латыни и т.д. Еще более менялись аккадский или китайский, письменная история которых насчитывает два с половиной - три с половиной тысячелетия.

Чтобы покончить с вопросом об источниках, стоит остановиться еще на одном вопросе: не доходят ли до нас источники случайные, не «главные», не искажаем ли мы картину происходившего, полагаясь на них? На этот законный вопрос нет однозначного ответа. Некоторые страны и эпохи освещены источниками, можно сказать, удовлетворительно: о Риме времен императора Августа нам известно, вероятно, больше, чем о Руси XVII в. н.э. Довольно значительны, хотя отрывочны, наши знания, скажем, о времени Навуходоносора II или о старовавилонском времени: сотни, если не тысячи имен лиц, биография некоторых из них... О ряде других эпох мы знаем, увы, гораздо меньше, и крупные ошибки вполне возможны. Однако есть уверенность в том, что человеческое общество живет и развивается по единообразным социально-экономическим и социально-психологическим законам, поэтому кое-что мы вправе осторожно додумывать, с большей или меньшей вероятностью того, что не ошибемся. Впрочем, ведь и в любой науке ость много непознанного, неправильно толкуемого. Наука - путь к истине, постепенное к пей приближение; полная, абсолютная истина недоступна.

История впервые возникла в древности как жанр художественной литературы, и некоторые её черты она сохраняет до сих пор. Это обстоятельство оправдано, оно дает историку возможность представить картину прошлого не только рассудку, но и воображению читателя; по громадный вред науке и обществу приносит субъективно-эмоциональное отношение к фактам истории, когда историк ыводит из них не то, что было на самом деле, а то, что соответствует его предвзятой идее. Дело ученого-объективное познание фактов и объективное их истолкование.

Итак, читатель этой книги должен ясно представить себе, что в ней нет окончательных истин, а есть только то, что можно сказать об злагаемом предмете па современном уровне развития пауки; течение ее отнюдь не остановилось, наши представления о прошлом меняются и будут меняться. В этих переменах, в постепенности приближения к познанию истины, может быть, и состоит главная привлекательность исторической науки.

жизнь и плодородие земле и живым созданиям, предоставили Инанне роль, которая в других ми­фологических системах обычно выпадала на долю мужского божества. Инанна - дочь Энки или Наи­ны и сестра или супруга солнца, которую собратья обошли при первоначальном разделении обязанно­стей. В ответ на ее жалобы боги даруют ей дивную красоту и способность сеять раздор, разжигать распри и войны. Как богиня планеты Венера, Инан­на обозначалась звездой с восемью лучами; другой ее атрибут - лунный серп в виде рогов. Инанна - воплощение чувственной любви и таинственных сил природы. С ее именем связаны самые увлекатель­ные и искусные по композиции сказания. Мифоло­гический цикл «Инанна - Думузи», повествующий о любви богини и пастушьего бога, содержит мно­жество лирических песен, которые исполнялись на празднестве священного брака между царем и вер­ховной жрицей. Инанна как истинно природное бо­жество обречена проходить круговорот умирания - воскрешения в своем ежегодном путешествии в под­земное царство. Лишенная там своей волшебной силы и пораженная «взглядом смерти» подземной богини Эрешкигаль, Инанна будет вынуждена ради спасения разделить пребывание под землей со сво­им супругом Думузи. Так шумерская Венера обре­тает черты еще по меньшей мере двух знаменитых божеств, известных нам по египетской и греческой мифологии: Осириса и Персефоны.

Именно такой жизненный круг проходит аккадс­кая богиня Иштар (Астарта), попадающая однаж­ды в «страну без возврата». Со II тыс. до н. э. культ Инанны распространяется у хурритов и хеттов, где она отождествляется с местными богинями. Вобрав в себя некоторые черты обрядов, посвя­щенных Великой матери, культ богини типа Инан-ны-Иштар воплотил в себе важнейший мифологи­ческий мотив - повествование об умирающем и воскресающем божестве, чья загадочная гибель оказывается сплетенной с темой неумирающей природной силы, возрождения и возвращения вес­ны. Такова же и западносемитская богиня Астарта, воительница и «госпожа колесниц», владычица любви и морской стихии, почитавшаяся не только в утаритской мифологии, где впервые встречается упоминание о ней, но и у египтян и финикийцев. В Древнем Египте она отождествлялась с богиней Сехмет либо представала под своим собственным именем; в Карфагене ее образ повлиял на пред­ставления о крылатой богине Таннит. Культ женс­ких божеств, подобных Инанне-Астарте, был свя­зан с оргиастическими празднествами во имя плодородия, включавшими не только экстатичес­кие обряды, но нередко и самоистязания в каче­стве жертвы богине. Иннана-Иштар к тому же

еще и соединительное звено между космологичес­кими и героическими мифами. Одно из известней­ших сказаний шумеро-аккадского цикла повеству­ет о ее попытках добиться любви Гильгамеша, величайшего из героев эпоса «О все видевшем».

Множество культур и царств, вплоть до Кипра и Греции, приняли этот тип женского божества в свой пантеон, и далеко не случайно с такой оже­сточенностью вели борьбу с астартическим куль­том иудейские пророки, создававшие великую ре­лигию единого Бога.

Круг вавилонских божеств в целом весьма близок шумеро-аккадским. Главный его персонаж - «бо­жественный господин Вавилона» - Мардук, став­ший центральным божеством в период правления Хаммурапи. Мардук - владыка мирового порядка, мудрости, врачевания; судья, отец и повелитель остальных богов. Однако не он является самым старшим в вавилонском пантеоне. Прародительни­цей богов, удивительно похожей на древнегречес­кую Гею, является богиня довременного мирового хаоса Тиамат, некогда побежденная Мардуком. Пос­ледний же, подобно греческому Зевсу, возглавляет создание подчиненного законам Космоса, в частно­сти, создавая таблицы мировых судеб. Впослед­ствии эта роль достается его сыну Набу, богу наук и письменности. Мардук изображался в виде змеи с головой грифона, его обязательными атри­бутами были палка с кольцом и бумеранг. В число вавилонских божеств входили также царь подзем­ного мира Нергал и повелитель, защитник людей, бог счастливой войны, создатель скотоводства, строитель и целитель Нинурта.

В вавилонской эпико-мифологической литерату­ре господствует образ бога-воителя, поражающего чудовище, - в отличие от литературы шумерс­кой, где этот подвиг совершается смертным героем. В шумеро-аккадской, но еще более ярко - в ва­вилонской мифологии возникает характерный сю­жетный мотив, устанавливающий взаимосвязь ми­ровых судеб и подземного царства. Таблицы судеб, которыми владеют боги, определяют движение мира и мировых событий. Пишутся они в подзем­ном, загробном мире. Основу судеб составляют мо­гущественные силы и законы, называемые в ми­фологии Востока «ме». В мифах перечисляются «ме», представляющие все области жизни и куль­туры древней цивилизации: царские и жреческие функции, знаки власти, моральные установления, искусства и ремесла и т. д.

Религиозно-мифологические представления жи­телей Древнего Двуречья прямо воздействовали на формирование их искусства. Мир мифологичес­ких сказаний, тесно переплетенный с записями об исторических победах царей и героев, нашел отра­жение в монументальных каменных стелах, по-

Источники по истории Древнего мира.

Источники письменные и археологические.

Археологические: Рим (Помпеи), Парфенон (Афины), Египет (пирамиды).

Письменные: исторические (анналы – вид хроники, отличающийся более сжатой формой изложения событий), религиозные, юридические (законы), научные (тексты древней медицины, географии), художественные, хозяйственные тексты. Эпиграфика (надписи на твердых материалах).

10. Значение раскопок для древнейшей истории

В XIX в. историческая наука обогатилась громадной массой знаний, благодаря изучению вещественных памятников исторических народов глубокой древности, с каковою целью были предприняты также раскопки на местах древних городов. Развалины храмов, дворцов, усыпальниц в странах древнего Востока, равно как и мелкие предметы, найденные при раскопках, не только свидетельствуют сами по себе о степени культуры сделавших их людей, но получают еще особое значение потому, что были покрыты изображениями и надписями. Письмена, на которых сделаны эти надписи, удалось ученым после массы потраченного труда и остроумия разобрать, и теперь они читаются, открывая перед нами знание эпох, о которых не сохранилось известий книжного характера. Археологические раскопки подобного рода имеют и еще одно значение. Нахождение в одном месте предметов, сделанных в других местах (или по образцу этих предметов), свидетельствует о сношениях между такими народами или о влияниях народов одних на другие в такие времена, о которых не сохранилось никаких письменных известий, или же указывают на совершавшиеся народами переселения.

11. Миграции народов

Исторические народы не всегда жили на тех местах, где их застает история. Некоторые народы считали себе исконными уроженцами (автохтонами) своих стран, но другие сохраняли память о том, что некогда они жили в других местах и лишь впоследствии переселились в данную страну. Предания о таких переселениях, или миграциях мы находим у многих народов, хотя предания эти, как и вообще предания о ранних временах, обыкновенно полны вымыслов. Подобные переселения и расселения народов по новым местам происходили и в доисторические времена, и на всем протяжении истории. Народы, похожие один на другой по физическому типу, по языку и т. п., оказываются иногда отрезанными один от другого большими пространствами, что свидетельствует о бывших когда-то миграциях. При этом, конечно, пришельцы всегда в большей или меньшей степени смешивались с туземцами. Одним из средств узнать древнейшие расселения народов является сравнительное языкознание.

12. Значение лингвистики и фольклора для знания исторического времени

Человеческая речь есть один из самых старых памятников истории. Хотя звуки слов с течением времени и изменяются, науке о языке, или лингвистике нетрудно бывает уловить законы этих изменений. В XIX в. ученым удалось доказать, что многие языки находятся в родстве между собою и что в таком случае они происходят от одного общего корня. Этим устанавливается и родство и общее происхождение народов, говорящих на этих языках, как бы ни была велика чуждая к ним примесь. С другой стороны, если у разных родственных народов мы находим одно и то же исконное слово (т.е. не заимствованное, что ученые умеют отличать), то из этого можно вывести заключение, что это слово унаследовано ими от общих предков, а раз у последних было данное слово, то существовало и понятие, им обозначаемое. Таким путем мы можем составить себе известное представление о быте доисторических предков этого народа. Кроме лингвистики, помогает осветить древнейшую жизнь и фольклор, как принято называть теперь изучение народных песен, пословиц, загадок, игр, обрядов, обычаев и т. п. Оказывается, что многое здесь очень древнего происхождения и что в форме, например, игр сохранились следы языческих культов, а в обрядах – отражения давно минувшего быта. В современной науке принято называть такие случаи бессознательного сохранения следов давно исчезнувших форм жизни переживаниями или пережитками. Например, существование в свадебном обряде притворного похищения невесты указывает на то время, когда брак совершался путем насильственного увода девушек и т. п.

13. Помощь антропологии

Решению разных вопросов, касающихся доисторических времен, помогает еще особая наука, известная под именем антропологии. Эта наука изучает человека, взятого со стороны его физического строения и вида (скелет и череп, цвет кожи и волос и т. п.), которые не у всех народов одинаковы. Антропология делит род человеческий на отдельные расы (которых принимается главным образом три: белая, желтая и черная) и между прочим определяет принадлежность народа к той или другой расе по особенностям черепа. В могилах доисторического времени и исторических эпох находят много человеческих костей, преимущественно черепов, и по ним ученые определяют, к каким народам или расам могли принадлежать люди, оставившие по себе следы в изучаемых местах погребения. Кроме того, сделанные человеческими руками изображения людей (или богов в человеческом образе) помогают равным образом разбираться в антропологических вопросах истории, потому что тоже указывают на известные физические типы, которые воспроизводились в этих изображениях.

14. Значение исторических преданий

Пока не существовало научных пособий антропологии и археологии, лингвистики, фольклора и изучения быта дикарей, при определении древнейшей истории народов приходилось довольствоваться почти исключительно собственными их преданиями, в которых истина всегда перемешивается с вымыслом, а иногда даже и совсем им затемняется. Но и независимо от того, что в подобных сказаниях хранятся отголоски действительных событий, предания народа составляют часть ею миросозерцания, а потому характеризуют его духовную физиономию. Наконец, многие поэтические сказания обнаруживают свое происхождение от более древних мифов и потому входят в состав фольклора. Древние историки, не бывшие очевидцами описываемых событий или не имевшие о них достоверных письменных известий, писали большею частью на основании народных поэтических сказаний, и так называемой исторической критике, стоило немалого труда определить, когда же письменные известия о древних временах получают хотя бы некоторую только достоверность.

15. Ненадёжность древнейшей хронологии

Трудный вопрос в древнейшей истории каждого народа – точное определение времени совершавшихся событий. Современные христианские народы ведут свое летосчисление (хронологию) от Р. X., но у древних народов общего счета годов не было, да и отдельные народы не всегда имели определенную хронологическую систему. Вместе с этим многие события приурочивались к тому или другому времени лишь гадательно и приблизительно. Вот почему ученые не всегда согласны между собою в древнейшей хронологии, и, например, в определении древности достоверной истории Египта историки расходятся между собою на тысячу и больше лет.

ДРЕВНИЕ ИСТОЧНИКИ

Несмотря на тот факт, что с публикации первопроходческой работы Сен-Круа в 1784 году (с пересмотренным Силвестром де Саси изданием 1817 года), «Символики» Крейцера в 1810-м и особенно Aglaophamus Лобека в Кенигсберге в 1829 году религиям мистерий было посвящено огромное количество работ, очень трудно передать современному уму адекватное представление о том, чем была религия мистерий в греческий или римский период . Это затруднение вызвано несколькими факторами. По самой природе темы то соблюдение тайны, которое требовалось от посвященных, делало невозможным для посторонних знакомство с внутренней историей религиозных обществ; такую историю могли написать только те, кому обеты запрещали разглашать мистерии. Конечно, были и некоторые вещи, связанные с этими культами, которые участники могли разглашать где хотели. Кроме того, последователи мистерий, находясь в повседневном контакте с другими людьми, побуждаемые желанием завоевать новых сторонников, обсуждали свои религиозные взгляды и указывали на определенные преимущества своего культа. Не было запрета на то, чтобы говорить о блаженстве, проистекавшем из посвящения. Были также и образованные люди, такие как Плутарх, Порфирий, Ямвлих, Юлиан и Прокл, которые приняли таинства мистерий и выражали религиозные идеи этих мистерий в своем философском учении, не раскрывая деталей инициаций. Некоторые черты этих религиозных объединений и жизни, которую вели их приверженцы, были очевидны для всех: например, то, что по крайней мере в некоторых культах происходили более или менее регулярные моления членов общины, что существовала сильная товарищеская связь между верующими, которая облегчала жизненные трудности, что объединение поддерживали добровольные приношения верующих, что иногда у них было общее кладбище и т. п. Участникам мистерий (мистам ) иногда было позволено исповедовать свою веру публично посредством некоторых символов (symbola ) или знаков (signa ). Такие формулы были доступны, например, Демосфену, Клименту Александрийскому или Фирмику Матерну: они не выдавали ни ритуала, ни литургии, ни характера и применения таинств, и они были понятны только тем, кто был вооружен знанием мистериального гнозиса . Фраза «Я стал мистом Аттиса» говорила постороннему человеку не более, чем исповедование «Иисус – Господь» передавало внутренний смысл agape. В этом плане очень познавательна процедура, о которой рассказывает Апулей. Уверив читателя, что он не осмеливается открыть, «что там говорилось, что делалось» (quid deinde dictum, deinde factum) во время его инициации в Кенхерее, он повторяет длинный symbolum (Acessi confinium Mortis и т. д. XI. 23) и потом сообщает читателю: «Вот я тебе и рассказал, а ты, хотя и выслушал, должен остаться в прежнем неведении» . Только для сознания орфика фраза «козленок, я упал в молоко» говорит о мистической идентификации с ДионисомЭрифом, богом воскресения и перерождения . Однако мы по отношению к этим древним культам находимся в худшем положении, чем современный историк мог бы быть по отношению к масонам. Масон может не раскрывать своих тайн, в то время как посторонний человек может зафиксировать только такие обряды масонства, которые открыты для всех, или такие черты, о которых братья говорят открыто.

У нас есть лишь несколько литературных произведений, которые говорят о мистериях, много отдельных упоминаний, стихи, фрагменты гимнов и молитв, испорченные надписи, поврежденные папирусы, эмблемы культа, барельефы, фрески, расписные вазы, разрушенные часовни и храмы. Это разнообразный и не полностью сохранившийся материал, на основе которого мы должны попытаться реконструировать прошлое. Наши трудности еще увеличиваются из-за неопределенности хронологической последовательности и нашего незнания определенных обычаев или верований в отдельно взятом культе в отдельный период длительной истории мистериальных религий с VI века до н. э. до V века н. э. В течение веков от Александра Великого до Константина эти мистерии пережили волшебное превращение, приспосабливаясь, как их и приспосабливали постоянно, к требованиям современности. Далее, когда начинает возрастать количество сведений в литературе, надписей и памятников, все мистерии становятся все более и более затронутыми религиозным синкретизмом и в доктрине, и в культе, и, таким образом, из-за заимствований и взаимодействий они приближаются друг к другу, так что во многих аспектах становятся неотличимыми.

Еще одна проблема – это примирить наши фрагментарные заметки, создавая какую бы то ни было реконструкцию. Часть нашей информации приходит из дружески настроенных источников, некоторая – из источников откровенно враждебных, и некоторая – от профессиональных апологетов мистерий. Христианское иконоборчество не только разрушило храмы, свергло алтари и уничтожило по мере возможности все следы литературы и литургии мистерий, но в своей апологетике христианские писатели представляли (или, скорее, неправильно представляли) культы мистерий в таком свете, что иногда так и хочется спросить, чем же они могли так сильно привлекать к себе в древности религиозно настроенные умы. Древние писатели не согласны в том, какие именно эффекты производила инициация, хотя большинство считает, что участие в мистериях являлось спасительным. Действительно, для древнего приверженца культа было бы нелегко дать рассказ о своем культе, который был бы приемлем для его братьев, поскольку мистерии были столь неопределенны по своей форме и туманны в плане мировоззрения, что очень многое предоставлялось воображению каждого отдельного человека. Поэтому в древности верующий находил в своей мистериальной религии то, что он искал , или то, что он привносил в нее. Об этом, как и о всяком религиозном культе, мы можем сказать вместе с Гете:

Ein jeder sieht was er im Herzen tr?gt .

Человек входил в мистериальный культ по различным причинам: были все ступени веры и неверия, нравственности и распущенности, мистицизма и реализма. Человек плотский мог найти в оргиастических процессиях и полночных пирушках возможности побаловать себя; суеверные приходили потому, что формулам и священнодействиям приписывалось магическое значение; образованные люди в материальном и физическом могли увидеть символы Истины, дорогие их сердцу; аскет смотрел на инициацию как на средство сдержать свое тело и дать свободу духу; мистик в энтузиазме или в экстазе наслаждался блаженным видением, входя в общение с Богом или проходя обожествление. Там, как и всегда, было «много званых, да мало избранных». Эта разница во взгляде на epoptae возникала легко из-за их гетерогенных элементов, или, скорее, из-за разных страт религиозной истории, включенных в мистерии. Можно было затронуть любую ноту в религиозном диапазоне – от самого грубого материализма Фригии до самых чистых устремлений неоплатонизма. Мистерии имели чувствительную и иногда даже чувственную сторону, но они никогда не могли бы соревноваться с христианством, если бы у них не было ярко выраженного религиозного характера. Свободные от национальных и политических ограничений государственных церквей, они удивительным образом приспособились к потребностям каждого века, сбросив то, что было неприятным или явно оскорбительным; но им никогда не удавалось полностью избавиться от примитивного натурализма и магии, в которой процветало суеверие.

История не может воскресить для нас психологию тех, кто собирался на вечерние или утренние службы в храме Исиды, кто принимал участие в оргиастических процессиях Кибелы, кто встречался в молчаливом созерцании в часовне Митры, кто глубоко вдумывался в герметические откровения, пытаясь найти адекватное понимание Бога. Нам приходят на помощь антропология и сравнительное религиоведение, и изучение истории руководит нами, показывая, насколько современной, по сути своей, была греко-римская эпоха в своих стремлениях и интуициях. Таким образом, мы можем с достаточной степенью уверенности проследить наш путь назад от религиозной психологии нашего времени и в свете ее прочесть священные литургии прошлого.

Мистериальные религии представляют собой пленительную тему для тех, кто полагает: «Знаю, знаю, к общей цели ход столетий устремлен» и что этот ход человечества направлен к Богу. Наше исследование показывает, что в широкой перспективе побеждает духовное, что у человека есть религиозный инстинкт, удовлетворение которого лишь обостряет этот инстинкт и обнажает еще большую потребность в духовном, что в нашем существе есть прирожденный идеализм и духовность, которая преображает самые грубые акты богопочитания в возвышенные таинства и которая оставляет позади грубый натурализм, чтобы созерцать материальные символы божественного.