Сладок, как мед, дом.

Гомер

У вас может возникнуть вопрос: как это мне вообще пришла в голову мысль о самоубийстве после путешествия в царство мертвых? Те, кто видел вблизи эти тени, обычно не хотят оказаться в их числе. И дело не в том, что они так уж жестоко наказаны. Я не видела там ни замерзших каньонов, ни горящих озер, ни пик, которые пронзают сердце больнее, чем материнство. Быть мертвым - значит утратить способность испытывать физические ощущения. Та мудрость, которую обретают мертвецы взамен этой сладостно-горькой способности, - слишком ничтожная компенсация. И мертвые по-прежнему жаждут жизни - это мне было известно. Они не могут почувствовать тепло человеческой плоти, но могут испытывать сожаление.

Мы оставили царство Аида или то его отражение, видеть которое было даровано мне. (Возможно, не будучи мертвой, я не могла попасть в него по-настоящему.) Хотя мое путешествие туда и было кратким, но, пока я отсутствовала, прошло немало времени. Я поняла это, когда мы с Эзопом вернулись на корабль: некоторые из амазонок уже были матерями трехгодовалых детей. Были дети и младше. Я бродила среди мертвых, удивляясь, насколько они похожи на самих себя, Эзоп спал и спал, а корабль превратился в большие ясли. Я смотрела на этих детишек с душевной болью. Я все сильнее тосковала по Клеиде. Теперь ей, должно быть, уже лет пять.

Некоторых моряков отцовство сделало счастливыми, они души не чаяли в своих чадах, другие стали беспокойными и ревнивыми, чувствуя, что их место в сердцах женщин теперь занято. Они начали ухаживать за другими амазонками, и на корабле уже не было той гармонии, как прежде, когда я его покинула.

За время моего отсутствия никто не пытался продолжить плавание. Корабль вытащили на землю, а из парусов сделали палатки. Животные паслись на привязи - по крайней мере, те, которых еще не съели. Амфоры с вином и зерном опустели, и теперь нужно было либо оставаться, сеять и ждать урожая, либо перебираться на другой остров. Но в отсутствие какой-либо дисциплины никто, казалось, не желал принимать никаких решений. Дети орали, амазонки и моряки были увлечены любовными играми… На корабле снова воцарился хаос.

Нубийские рабы стали полноправными членами нашего сообщества, взяв в жены амазонских дев. Капитан больше не командовал моряками и гребцами. Он сам был влюблен в амазонскую деву, которая дважды родила ему близнецов. Заботливый отец, он готов был с утра до вечера нянчить их, заглядывая в их живые глазенки.

Вернувшись из царства Аида, я увидела целое поселение на берегу моря - поселение без каких бы то ни было законов, без достаточных запасов еды, в котором не было ни мира, ни спокойствия.

Майра теперь уже была матерью двух детей - грудничка и двухгодовалого. Она выгнала своего любовника из палатки за то, что тот стал захаживать к другой молодой амазонке - Лето, у которой не было детей и которая щедро одаривала ласками моряков, уставших от своего отцовства. Лето, названная в честь матери Аполлона, стала на этом необитаемом острове кем-то вроде Родопис: она заманивала матросов в свою палатку на краю поселения и устраивала там оргии.

Короче говоря, вернувшись из царства Аида, я обнаружила кавардак, покончить с которым ни у кого не было ни власти, ни желания. Амазонки привыкли к тому, что ими повелевает царица, и не видели оснований подчиняться мужчине, будь он хоть самим капитаном, назначенным далеким фараоном.

Кто был для них фараон? Просто человек в странных одеяниях и в двойной короне. Они не испытывали страха ни перед ним, ни перед каким-либо другим мужчиной.

Что касается нубийских рабов, то они не видели, для чего им дальше грести, и предпочитали управлять кораблем с палубы. А египетские моряки отказывались грести, гак как это занятие было для них непривычно. Пока рабы и хозяева выясняли, кто какие обязанности будет выполнять, корабль приходил в негодность. Корпус его не был просмолен, а паруса - те, что еще не пошли на палатки, - были порваны и не починены. Корабль гнил на наших глазах. Было ясно, что, если ничего не предпринять, мы все погибнем на этом скалистом острове на границе с царством мертвых. Источник пресной воды был найден, а вот съестные припасы подходили к концу. Нельзя вечно питаться одной рыбой, по крайней мере без масла, без зерна, без фруктов, без овощей. У нас было козье молоко и сыр, но никаких фруктов. Плодовые деревья на острове не росли: его скалистая почва была слишком скудной. Пиво и вино кончились, а некоторые из мужчин находили жизнь без спиртного невыносимой. У младенцев было молоко, но матери из-за нехватки свежих продуктов питались плохо. Некоторые прекрасные амазонки после кормления теряли зубы.

Несколько амазонок уже умерли во время родов. Несколько младенцев не прожили и года. За палаткой Лето, у моря, было маленькое кладбище, которое ежедневно расширялось. Надгробья - из прибитого к берегу дерева. Остров открыт ветрам, и тела нужно было хоронить быстро, иначе ими начинали лакомиться морские птицы.

Я посоветовалась с Эзопом.

Нам нужен вождь. Сильный вождь, - сказал он.

Он был прав. Но кто мог взять на себя командование таким - ни на что не похожим - экипажем? Прежде они поклонялись разным богам, вели разный образ жизни, приносили разные жертвы, совершали разные ритуалы. Египтяне верили, что тело нужно сохранить после смерти. Амазонки подносили богине свою менструальную кровь. Но, несмотря на все различия, у них были общие потребности: все они хотели порядка, хотели кормить себя и своих детей, хотели дать им образование.

Я подумала об амазонках и правилах, по которым они жили. Они приняли мир без мужчин, но если подворачивалась возможность насладиться радостями плотской любви, они без промедлений обращались в новую веру и начинали поклоняться богине любви. Как решить эту проблему? Что выбрать - мир свободной любви или мир, где любовь закована в цепи? Где искать счастья - в свободе или в лишениях? Разве мои братья обрели счастье в Навкратисе? Город безудержной роскоши и безудержного греха, где они пали жертвами куртизанки, сделавшей их рабами. Некоторые люди меняют свободу на рабство, а иные - как Эзоп - рабство на свободу. Эзоп понимал эти парадоксы лучше, чем кто бы то ни было.

Ты должна стать вождем всех этих людей, - сказал Эзоп, - иначе они погибнут. Они запутались. У них нет правил, которыми они могли бы руководствоваться.

А почему не ты? У тебя есть борода. Борода всегда полезна для тех, кто хочет властвовать!

Сапфо, ты шутишь. Ты прекрасно знаешь, что борода - вовсе не признак власти для амазонок.

Но как я - простая поэтесса - смогу повелевать нубийцами, египтянами, капитаном, штурманами?

Убеди их, что боги на твоей стороне - так всегда поступали цари и царицы. Ты вернулась из царства мертвых. Уж это они наверняка примут за атрибут власти!

Я задумалась. По какому праву я могла захватить власть? Я колебалась, как и в противостоянии с царицей амазонок. Единственная власть, которую я знала, - власть песен.

Ты должна завоевать свое право словом. Власть захватывают речами или мечами, а речи - твое лучшее оружие.

Я понятия не имею, с чего начать.

Как Питтак захватил Лесбос?

Он возглавил войну против афинян, но лесбосских аристократов он подчинил себе скорее обманом. Он привлек вождей на свою сторону и понемногу захватил всю власть.

Так и ты должна поступить. Используй тот аргумент, что ты побывала в царстве Аида, и те пророчества, которые были тебе даны там, чтобы тем самым завоевать доверие тех, кто пользуется авторитетом у этих людей.

А кто это?

Это мы сможем узнать, только оказавшись среди них. Сапфо, мы должны начать, иначе всех нас похоронят на этом кладбище, кроме самых последних, чьи тела склюют морские птицы. Мы больше не можем терять время.

И мы с Эзопом пошли в народ - принялись обследовать территорию, которую хотели завоевать. Мы узнавали чаяния и тревоги наших людей и начинали понимать, как навести порядок в этой маленькой стране.

Амазонки были очень злы на Лето, которая вовсе не принадлежала к роду титанид. Не только Майра с ее рыжими локонами, но и многие другие молодые матери хотели, чтобы палатка Лето поскорее закрылась. К Лето в ее предприятии присоединились несколько ее сестер, но большинству амазонок не нравилось, что она использует их мужчин.

Мужчины слабы, - сказала Майра. - Мы все это знаем. Соблазнить их не составляет труда. Но попробуй заставить их заботиться о детях! Ах, лучше бы мне никогда не покидать землю амазонок: там женщины объединяются, а не сражаются между собой за мужчин. Если бы я могла - вернулась бы!

Антиопа убила бы тебя после рождения твоего первого ребенка, - напомнила я ей.

Я не стала говорить, что встретила Антиопу в царстве мертвых и узнала о ее смерти.

Да мне даже Антиопа представляется теперь добродетельной! - кипя от злости, воскликнула Майра. - Антиопа рядом с Лето кажется образцом нравственности!

Ты послушай, что она говорит! - прошептал мне Эзоп. - Даже несправедливый правитель лучше, чем вообще никакого правителя.

Тем вечером с восходом луны мы с Эзопом отправились к Лето. Море хлестало волнами о берег. В темной листве шуршали птицы. Над отверстием в крыше палатки Лето поднимался дымок благовоний. Изнутри доносились звуки духовых и струнных инструментов. Кто-то выводил на флейте печальную мелодию в нижнем регистре. Лето на мгновение появилась из палатки, чтобы затащить внутрь поклонника, ждавшего снаружи, - вид у него был как у потерявшейся собаки.

На амазонке, надушенной, как богиня, обычно была накидка из плетеных водорослей, которая переливалась при ходьбе, а под накидкой виднелись многоцветные шелка. Детей у нее не было, и улыбалась она полнозубой улыбкой - белоснежной и сияющей.

Теперь накидку она сбросила, и ее ниспадающее складками шелковое тряпье развевалось в танце. С немалым искусством Лето одну за другой сбрасывала с себя шелковые ленты.

Она пригласила в палатку и нас.

Эрос любит переменчивость даже больше, чем косметику и духи. Лето прекрасно это знала. Перед каждым мужчиной она хотела являться в новом виде и для этой цели соорудила хитроумные маски - птиц, животных, с рогами и с длинными золотыми волосами. Она сама смастерила их и научилась движениям, делающим ее похожей на то существо, в которое она преображалась. Танцовщица может очаровать публику только движениями, но Лето обладала этим даром. Она могла стать кошкой, пантерой, змеей, лошадью, любым мифическим существом. Может быть, она все-таки была титанидой.

Мужчин ее представление приводило в немой восторг. Они словно попадали в волшебный мир. Какую бы радость ни приносили дети, но с их появлением волшебство исчезает. И это тоже знала Лето. Глаза у нее были серо-голубые, а ресницы - длинные и темные. Длинные волосы - почти серебряного цвета, с золотыми прядями. Она прикрывала ими отсутствующую грудь. От этого зрелища у меня по коже побежали мурашки. С ней были две помощницы-амазонки, такие же красивые, как она, но одна темная и пухленькая с желтоватыми глазами, а другая - с ярко-рыжими волосами оттенка отполированной меди и глазами цвета того же металла, только потускневшего. Эта троица начала танец, лаская груди друг дружке, целуясь в губы, обмениваясь масками, и разыграла пантомиму, в которой все они соблазняли одна другую.

Я смотрела на амазонок как зачарованная, вспоминая, как давно не прикасалась к живой плоти, не целовала мужчину или женщину. В царстве мертвых от соприкосновения плоти не возникало искры. Вот в чем парадокс этого места: вечное томление, вечная неудовлетворенность. В царстве мертвых на всех лежало проклятие Тантала. Я все это время оставалась целомудренной среди прекрасных амазонок - какая бездарная трата времени! Я занималась только писаниной! А в Египте скорее услаждала фараона, чем получала удовольствие. (Вот в чем проблема с фараонами!) Когда в последний раз я занималась любовью, забыв обо всем на свете? Я чувствовала боль в ногах и пульсацию внизу живота. Я вспомнила Алкея и Исиду, вспомнила то, что чувствуешь, прижимаясь всем телом к другу, который еще и твой любовник. Ах, как давно я не испытывала ничего подобного!

Здесь было слишком много мужчин, чтобы три женщины могли удовлетворить всех. Интересно, какой сюрприз припасла для них Лето в своем рукаве? Или под целковыми одеяниями?

Вскоре она достала примитивную глиняную трубку, которую зажгла одна из ее дев. Сильный запах заполнил палатку. Мужчины подались вперед, чтобы набрать в легкие побольше этого дыма. Они хлопали в ладоши и топали ногами.

Танец продолжался, а трубку передавали из рук в руки, зрители затягивались поглубже. В палатке скопилось столько дыма, что даже у меня - хотя я и не затягивалась - начала кружиться голова. Показалось, что в дыму я вижу крутящиеся радуги.

Мы с Эзопом ненадолго вышли из палатки, чтобы подышать свежим воздухом.

Она где-то здесь нашла эти грибы, - сказал Эзоп. Мы оба жадно глотали воздух.

Я знаю этот запах, - продолжал он. - Лето нужно быть осторожнее. В малых дозах некоторые из этих грибов безопасны, но встречаются такие - хуже яда болиголова.

Амазонки изучали травы - как болеутоляющие, гак и возбуждающие. Они знают гораздо больше, чем обычные люди. Я с Лесбоса - я знаю только вино.

Мы вернулись в заполненную дымом палатку. Мужчины теперь лежали на полу, погрузившись в дрему. Амазонки продолжали танцевать. Они, взявшись за руки и смеясь, торжествующе танцевали над мужчинами, обходя их распростертые тела.

Ну что ж, - сказала я Эзопу, когда мы снова оказались одни, - прекрасное начало для выяснения общественного мнения.

Информация всегда полезна.

Ты и твои треклятые эпиграммы! Сам правь этим островом! А меня это не интересует.

Хорошо. Но куда ты денешься? Отправишься назад в царство мертвых? В море без корабля? Сапфо, у тебя нет выбора. Либо ты будешь управлять островом, либо он - тобой!

Я задумалась над его словами. Эзоп был прав. Он всегда был прав! Я пнула камень, вошла в море и некоторое время плавала в темноте туда-сюда, желая, чтобы нереиды и Посейдон спасли или утопили меня. И тут на меня снизошло вдохновение - родился план.

Среди олимпийцев — третий брат, получивший в качестве своей доли при дележе мира подземный мир и владычество над душами усопших. Из-за того, что в земле таится немало драгоценных металлов, его также именуют Плутоном, то есть богом богатства. Этим именем его величают и греки, и римляне, но нередко его называют и Дис, что по-латыни означает «богатый». Он владеет знаменитым шлемом, или шапкой, делающим надевшего его невидимым. Редко покидает свое мрачное царство, чтобы появиться на земле или на Олимпе. Впрочем, его к этому и не вынуждают — он не слишком желательный гость. Он безжалостен и неумолим, но справедлив; бог не злой, но внушающий ужас. Аид женат на Персефоне (Прозерпине), которую он похитил на земле и сделал владычицей своего царства. Он владыка мертвых, но не является воплощением самой смерти, которую греки называли Танатом, а римляне — Орком.

Царство Аида

Глубоко под землей царит неумолимый, мрачный брат Зевса, Аид. Полно мрака и ужасов его царство. Никогда не проникают туда радостные лучи яркого солнца. Бездонные пропасти ведут с поверхности земли в печальное царство Аида. Мрачные реки текут там. Там протекает все леденящая, священная река Стикс, водами которой клянутся сами боги. Клубят там свои волны Коцит и Ахеронт. темные берега их оглашают своим стенанием, полным печали, души умерших.

Bloemaert, Смерь детей Ниобы

В подземном царстве струится и дающая забвение всего земного река Лета, там несется во тьме и пламенный Пирифлегопт. По мрачным полям царства Аида, заросшим бледными цветами асфодела, носятся бесплотные легкие тени умерших. Сетуют они на свою безрадостную жизнь без света и без желаний. Тихо раздаются их стоны, едва уловимые, подобные шелесту увядших листьев, гонимых осенним ветром. Нет никому возврата из этого царства печали. Трехглавый адский пес Цербер, на шее которого движутся с грозным шипением змеи, сторожит выход. Не повезет обратно через мрачные воды Ахеропта в своем утлом челне и суровый перевозчик душ умерших, старый Харон. На вечное безрадостное существование обречены души умерших в мрачном царстве Аида.

В этом-то царстве, до которого не доходят ни свет, ни радость, ни печали земной жизни, правит брат Зевса Аид. На золотом тропе сидит он со своей женой Персефоной (Прозерпиной). Служат ему неумолимые богини мщения Эринии. Грозные, с бичами и змеями, преследуют они преступника, не дают ему ни минуты покоя и терзают его угрызениями совести; нигде нельзя скрыться от них, всюду находят они свою жертву. У трона Аида сидят судьи царства умерших - Милос и Радамант.

Брейгель старший. Орфей в Аиде.

Здесь же у трона ненавистный богам и людям бог смерти Танат с мечом в руках, в черном плаще, с громадными черными крыльями. Могильным холодом веют эти крылья, когда прилетает Танат к ложу умирающего, чтобы срезать своим мечом локон с его головы и исторгнуть душу. Рядом с Танатом и мрачные Керы. На крыльях своих носятся они, неистовые, по полю битвы. Ликуют Керы, видя, как один за другим падают сраженные герои; своими кроваво-красными губами припадают они к ранам, жадно пьют горячую кровь сраженных и вырывают из тела души.

Здесь же у трона Аида и прекрасный юный бог сна Гишгас. Неслышно носится он на своих крыльях над землей с головками мака в руках и льет из рога снотворный напиток. Он нежно касается своим чудесным жезлом глаз людей, тихо смыкает веки и погружает смертных в сладкий сон. Могуч бог Гипнос, не могут противиться ему ни смертные, ни боги, ни даже сам громовержец Зевс, и ему смыкает грозные очи Гипнос и погружает его в глубокий сон.

Носятся в мрачном царстве Аида и боги сновидений. Есть среди них и боги, дающие вещие и радостные сновидения, по есть и боги страшных, гнетущих сновидений, пугающих и мучающих людей, боги тяжких кошмаров, от которых страдают смертные, которые грозят им горем и несчастьем. Есть и боги лживых снов, они вводят человека в заблуждение и часто ведут его к гибели.

ЦЕРБЕР

Полно мрака и ужасов царство неумолимого Аида. Там бродит во тьме ужасное привидение Эмпуза с ослиными ногами, которая, заманив в ночной тьме хитростью людей в уединенное место, выпивает всю кровь и пожирает их еще трепещущее тело. Там бродит и чудовищная Ламия. она ночью пробирается в спальню счастливых матерей и крадет у них детей, чтобы напиться их крови.

Над всеми привидениями и чудовищами властвует великая богиня Геката. Три тела и три головы у нее. Она безлунной ночью блуждает в глубокой тьме по дорогам и у могил со всей своей ужасной свитой, окруженная стигийскими собаками. Она посылает ужасы и тяжкие сны на землю и губит людей. Гекату призывают как помощницу в колдовстве, по она же и единственная помощница против колдовства для тех, которые чтут ее и приносят ей в жертву собак на распутьях, где расходятся три дороги.

Ужасно царство Аида, и ненавистно оно людям.

Похищение Персефоны .

ПЕРСЕФОНА, в греческой мифологии богиня растительности и смерти, дочь богини плодородия Деметры. Плутон (Аид) пожелал взять Персефону в жены, и когда Зевс дал на это свое согласие, Плутон схватил ее и увлек в подземное царство. Деметра в поисках дочери бродила по всей земле, которая из-за этого стала бесплодной. Когда Деметра узнала от бога солнца Гелиоса, что Персефона находится у Плутона, она убедила Зевса послать Гермеса, чтобы тот привел ее назад, если она еще не успела вкусить пищи в подземном мире. Но поскольку Персефона уже отведала зерен граната, она принуждена была часть года оставаться с Плутоном в качестве его царственной супруги, остальное время ей было дозволено проводить вместе с матерью. Покуда она оставалась в подземном царстве, земля не приносила плодов, но когда она возвращалась, земля вновь начинала плодоносить. Благодаря такому "двойному" существованию, она выступала в двоякой роли — богини смерти и богини растительности.

Орфей и Эвридика в царстве Аида

Ты - моя мелодия,

Я - твой преданный Орфей.

Дни, что нами пройдены,

Помнят свет нежности твоей.

(Н. Добронравов)

Орфей - певец, у него был настолько волшебный голос, он так пел, что «приходили в движение деревья и скалы» (Аполлодор, Мифологическая библиотека).

«...К нему собирались дикие звери, очарованные прелестью звуков его песен». «Орфей превосходил красотой своих поэм всех бывших до него». «...Те соловьи, чьи гнезда находятся у могилы Орфея, поют слаще и громче, чем в других местах». «Кто занимался вопросами поэзии, тот знает, что все гимны Орфея очень коротки и что всех их очень немного. По красоте стихов они занимают второе место после гимнов Гомера, но намного их превосходят глубиной своего религиозного чувства и божественного наития». (Павсаний, Описание Эллады)

Лесная нимфа Эвридика стала женой Орфея. Как и все нимфы, она проводила время в увеселениях с такими же, как она, нимфами. Но однажды она наступила на змею.

Казалось бы, нимфа должна знать обо всех опасностях, которые могут ее настигнуть. Что заставило ее забыть об осторожности? На это есть ответ у Вергилия в «Георгиках»: оказывается, какой-то пастух начал преследовать Эвридику (он думал, что она дикая, то есть никому не принадлежит). Эвридика убегала в страхе, она хотела броситься в реку, чтобы избавиться от преследователя.

Этот пастух не остался безнаказанным за попытку совратить нимфу - у него погибли все пчелы (видимо, пастух по совместительству был еще и пчеловодом). Он обращается за помощью к своей матери, речной царице, чтобы она раскрыла ему причину несчастий. Заботливая мамочка посылает его к вещуну за разгадкой. И вещун открывает этому несостоявшемуся насильнику, что на нем лежит проклятье мужа Эвридики:

Когда от тебя убегала, чтоб кинуться в реку,

Женщина эта, на смерть обреченная, не увидала

В гуще травы, возле ног, огромной змеи прибережной.

Видимо, ее подруги очень любили, да и смерть была и неожиданной, и необычной:

Хоры сверстниц дриад огласили тут воплем вершины

Гор, тогда залились твердыни Родопы слезами.

Сам же он горе любви умерял черепаховой лирой,

Пел, отрада-жена, о тебе у волны, одинокий,

Пел при рождении дня и пел при его угасаньи.

(Вергилий, «Георгики»)

Эвридика попала в Аид, в царство мертвых, где властвовали царь этого царства Аид и его жена Персефона. Орфей так любил свою Эвридику, что после ее смерти спустился в подземное царство и попросил богов вернуть ей жизнь (далее - цитаты из «Метаморфоз» Овидия):

Если не лжива молва о былом похищеньи - вас тоже

Соединила Любовь!

Эти слова - напоминание Аиду, что он полюбил когда-то Персефону, от любви украл ее и взял с собой, в подземное царство.

Сей ужаса полной юдолью,

Хаоса бездной молю и безмолвьем пустынного царства:

Вновь Эвридики моей заплетите короткую участь!

Орфей не просит богов оживить Эвридику навечно:

Не на совсем, на тот срок, который ей отпущен природой:

Все мы у вас должники; помедлив недолгое время,

Раньше ли, позже ли - все в приют поспешаем единый.

Все мы стремимся сюда, здесь дом наш последний; вы двое

Рода людского отсель управляете царством обширным.

Так и она: лишь ее положенные годы созреют,

Будет под властью у вас: возвращенья прошу лишь на время.

Его пение было настолько проникновенным, что,

Внемля, как он говорит, как струны в согласии зыблет,

Души бескровные слез проливали потоки.

И властители подземного царства изменили своим правилам:

И уже ни царица-супруга, ни властелин преисподних

Мольбы не исполнить не могут.

Аид и Персефона согласились отпустить Эвридику, но при условии, что Орфей не оглянется ни разу, пока она не выйдет из подземного царства. Молодые супруги уходят из Аида:

Вот уж в молчаньи немом по наклонной взбираются оба

Темной тропинке; крутой, густою укутанной мглою.

На полотне Рубенса «Орфей и Эвридика» двое молодых людей уходят от пожилых, сидящих на возвышении. Рядом с ними внизу - трехглавый пес, за ними - мрак и вспышки огня. Молодые люди - это Орфей и Эвридика. Пожилые - властители царства мертвых, откуда нет дороги на белый свет, это Аид - бог этого царства - и Персефона - его жена. Трехглавый пес Цербер стережет выход.

Орфей уводит Эвридику, и ему запрещено оглядываться. Но посмотрите на его глаза: он силится увидеть, что происходит позади него, идет ли за ним Эвридика. Ему страшно, ему больно: он не видит ее. И должен идти вперед, иначе она не выйдет из царства мертвых.

У Эвридики на лице безмятежность - ни тревоги, ни грусти: Орфей возвращает ее к жизни.

Аид неспокоен. Его взгляд обращен наверх, как будто он хочет увидеть какой-то знак свыше: при всем своем могуществе он далеко не уверен в том, что Орфей исполнит свое желание и вернет себе Эвридику.

Персефона - вся в черном, траурная накидка на голове, глаза полны слез. Кажется, она предчувствует трагический конец приключения Орфея.

У трехглавого пса Цербера две головы спокойны, а третья, похоже, под впечатлением песен подвывает, хотя голос Орфея уже не звучит.

Картина написана в мрачных тонах: тела не светятся яркими красками, они мертвенны. Даже сполохи огня за спиной Аида выглядят бледно.

Орфей был близко к выходу из подземного царства, но вдруг его покинуло ощущение того, что Эвридика рядом:

И уже были они от границы земной недалеко,

Но, убоясь, чтоб она не отстала, и в жажде увидеть,

Полный любви, он взор обратил, и супруга - исчезла!

Эвридика вернулась в царство мертвых:

Руки простер он вперед, объятья взаимного ищет,

Но понапрасну - одно дуновенье хватает несчастный,

Смерть вторично познав, не пеняла она на супруга.

Да и на что ей пенять? Иль разве на то, что любима?

Слуха его; и она воротилась в обитель умерших.

Потерял Орфей Эвридику. Потерял из-за боязни потерять...

Об Орфее и Эвридике рассказал Борис Рохленко

Похищение Персефоны в живописи и скульптуре

Heintz Joseph the Elder, Похищение Прозерпины

Жан Франсуа де Труа, Похищение Прозерпины

Christoph Schwart, Похищение Прозерпины

Ханс фон Аахен, Похищение Прозерпины

Никколо дель Аббате, Похищение Прозерпины

Рубенс, Похищение Персефоны, 1619

* Чтобы увидеть картины Рубенса, нажми здесь:

Бордоне, Похищение Персефоны

Натуар, Аид, Персефона и Психея

Легенды Древней Эллады повествуют о мрачном подземном царстве Аида – родного брата верховного бога Олимпа Зевса и по совместительству исполняющего обязанности бога Царства Мертвых.

Древнегреческие сказания рассказывают о том, что после смерти все люди попадают в царство Аида и влекут там жалкое бестелесное существование без радостей, страстей и удовольствий.

В царстве Аида вечно пасмурная погода и никогда не прорывается ни малейшего лучика согревающего и животворящего Солнца. Подземный ландшафт царства Аида покрывает скудная растительность и перерезают леденящие мутные воды рек Стикс и Лета, в человеческой цивилизации ставших символами Забвения и Смерти.

Когда бог поземного царства мертвых Аид почувствовал себя немного одиноко, он решил жениться. Предварительно получив согласие верховного бога Зевса, Аид тайно похитил юную Персефону, дочь богини плодородия Деметры.

Предполагая, что божественные родственники прекрасной Персефоны не оставят данного преступного деяния без последствий, Аид предусмотрительно опоил Персефону колдовским зельем из сока граната. После чего Персефона уже не могла нормально существовать в Верхнем Мире.

С той поры Персефона часть года проводит на поверхности, с родственниками, а большую часть – в поземном мире сна, смерти и теней бесплотных в царстве Аида.

Будучи Богиней Растительности и Смерти, во время пребывания Персефоны на поверхности всё в мире расцветает и приносит плоды. А когда Персефона спускается в мрачный Аид, на земле наступает осень, зима и всякие биологические процессы растительного мира приостанавливаются.

Знаменитая звезда шоу-бизнеса времен Древней Греции, автор и исполнитель Орфей влюбился в лесную нимфу Эвридику. Молодые люди жили в счастье и согласии, пока однажды, гуляя по лесам и долам, на юную Эвридику не обратил внимание некий местный пастух и пасечник. Пастух решил, что поскольку девушка гуляет сама по себе, то она ничья и ее можно забрать себе в жены или наложницы.

Похоже, похищение молодых девушек было в Древней Греции обычным делом. Погнавшись за девушкой, пастух довел Эвридику до полного отчаяния и она попыталась скрыться в реке. К несчастью, пресмыкавшаяся поблизости злая гадюка укусила девушку, которая без квалифицированной медицинской помощи скончалась на месте.

Когда Боги Олимпа были информированы о чудовищном преступлении пастуха, в наказание на его пасеку напустили мор и все пчелы погибли.

Орфей вскоре узнал, что его возлюбленная погибла и находится в царстве Аида. Юноша отправился в поземное царство просить Аида о милосердии. И действительно, Аид и Персефона дали согласие отпустить Эвридику в мир Живых.

На прощание Аид строго-настрого приказал Орфею ни при каких обстоятельствах не оборачиваться назад, пока он не выведет Эвридику на поверхность.

К несчастью, уже у самого выхода из царства Аида, Орфей не выдержал. Не слыша шагов Эвридики позади себя, юноша решил, что она отстала и оглянулся. В тот же миг девушка буквально начала таять на глазах и вскоре превратилась в бесплотный дух и улетела обратно в царство Аида.

Такая вот грустная история.

Много веков спустя, во времена расцвета спиритизма в Европе, на одном из сеансов вызывали дух Орфея и древнегреческий герой описал царства Аида как весьма грустное и тоскливое место, где ничего интересного не происходит и только вокруг вечно скитаются бесплотные и бессильные тени мертвых и еще какие-то демонические сущности, тоже очень похожие на бесплотные и бесчувственные тени.

Странным образом описание древнегреческого царства Аида перекликается с описанием Мира теней в легендах американских индейцев. Старые шаманы рассказывают о путешествиях в потусторонний или параллельный мир, где обитают теневые сущности или демоны в европейском понимании.

• В этот мир теней шаманы проникают через посредство практикуемых осознанных сновидений.
• Когда шаман длительное время практикует осознанные сновидения и накапливает большое количество личной энергии, на него обращают внимание теневые сущности из параллельного мира.
• Эти теневые сущности каким-то непостижимым образом тоже могут путешествовать во снах и могут в состоянии сна встречаться и даже вступать в контакт со спящими людьми.

Обнаружив в мире сновидений путешествующего шамана, обитатели мира теней приглашают его посетить потусторонний мир и посмотреть, как там хорошо:

• В мире теней нет смерти, поскольку нет и жизни.
• В мире теней нет преступлений и убийств, нет жестокости и зла, поскоку нет страстей и ником ничего не нужно.
• В мир теней нет лжи и обмана, поскольку каждый может совершенно спокойно читать мысли всех остальных.
• В мире теней нет нужды произносить слова, коммуникации проходят на телепатическом уровне.

Американские шаманы, побывавшие в мире теней, описывают его буквально в деталях схожим с древнегреческим царством Аида. Только мир теней – это не место, куда уходят души умерших, а просто параллельный мир, отличный от нашего.

Некоторые люди сознательно и по доброй воле остаются навсегда жить в мире теней из-за морального несогласия с жестокостями и преступной сущностью нашего мира.

Чтобы остаться жить в мире теней и стать бессмертным, живому человеку нужно во сне громко и вслух выразить свое намерение так поступить.

После этого «контракт с дьяволом считается окончательным» и возврата в мир живых больше нет. При попытке сбежать всё демоническое воинство бросается в погоню. Все в точности так, как это описано в древнегреческих легендах.

Заключение

Откуда взялись сведения о царстве Аида?

Из рассказов древнегреческих жрецов. Однако жрецы всех времен имели обычай изъясняться иносказательно, притчами. Поэтому рассказы жрецов о царстве Аида могли быть неверно интерпретированы обычными людьми. Отсюда и сложилось ошибочное представление о царстве Аида как о загробном мире, куда уходят души умерших людей.

Столетиями археологи и историки описывали египетские пирамиды как гробницы фараонов, а вот современная наука опровергает эту гипотезу и утверждает, что нет совершенно никаких доказательств, что пирамиды могли быть использованы в качестве захоронений. И никаких мумий в пирамидах никогда никто не находил.

Так что и легенды о царстве Аида как о волне могут оказаться ошибочной интерпретацией метафорических объяснений, которые давали древние жрецы.

Глубоко под землей царствует злой и коварный бог Аид. Печальные владения его полны мрака и чудовищ. Сюда запрещен вход живым душам, а мертвые бесцельно скитаются по лугу, засаженному асфоделями, или же мучаются в вечных страданиях.

История появления и образ

В мифологии Древней Греции Аид имеет двойное значение: это и имя бога подземного царства мертвых, и сама преисподняя, куда попадают души после смерти. Царство теней в античной традиции расположено на западе, сразу за рекой Океан. Впрочем, у Гомера можно обнаружить два места, куда на покой отправляются живые существа: человеческие тени обитают в Аиде, а низвергнутые титаны – в Тартаре.

Аид как бог обладает богатой биографией и играет серьезную роль в мифологии. Отпрыска титана (или бога земледелия) Крона и титаниды Реи отец при рождении поглотил, как и других своих детей – , и . Позже Аид участвовал в первой войне богов и титанов на стороне олимпийцев, а при разделе мира встал у руля Царства мертвых.

В античности Аида чтили как владыку подземных богатств – он даровал урожай из недр земли. Такое представление появилось не случайно. Имя страшного бога боялись произносить вслух, поэтому исследователи античного эпоса считают, что второе имя, укоренившееся в 5 веке, – Плутон – тот получил благодаря подбору людьми эпитетов. В итоге Аида наделили чертами и особенностями бога богатства и плодородия Плутоса, и характеристика образа немного смягчилась.

В сказаниях у Аида есть шапка-шлем, делающая владельца невидимым, – подарок циклопов за освобождение. Безжалостный, хитрый и мрачный, подземный Зевс, как называл его , насылает на людей томительное чувство безнадежности и обреченности, с помощью меча запирает в Царстве мертвых души. Еще одна способность бога – умение оживить умершего, однако он редко использует этот дар, потому считает неправильным нарушать законы жизни.

По внешности Аид поход на Зевса. Божество представляли в виде мужчины преклонных лет с роскошной бородой. Иногда его изображали с двузубыми вилами или со скипетром, наконечник которого венчают головы трех псов. Аид имеет возможность выходить из Царства мертвых и колесит по миру в повозке, запряженной черными лошадьми.

Аид и Царство мертвых

В зрелой греческой мифологии в Царство мертвых ведут несколько троп. Души и живые гости (а таких посетителей было немало) заходят как минимум через три двери: у Тенарского мыса (Лакония), у итальянского озера Аверн и в Пилосе (на западе Пелопонеса). Через реку Ахерон, отделяющую мир мертвых от преисподней, пришельцев перевозит хмурый Харон. Теней радушно встречает трехглавый пес – запускает гостей внутрь, но уже никого не выпускает.

Затем душам предстоит предстать перед , Эаком и Радамантом, которые наделены полномочиями судить поступки людей. Если тяжкие грехи не обнаружены, душа делает глоток из реки Леты, навсегда забывает прежнюю жизнь и отрешенно бродит по бескрайнему полю, где цветут асфодели. Великие грешники, совершившие тяжкие преступления, обречены терпеть мучения на берегах реки Стикс. Впрочем, мученикам дается возможность вымолить прощение у жертв и тоже поселиться на лугу с асфоделями: раз в год души всплывают на озере Ахерусия, где встречаются с теми, кого обидели.

Аид правит Царством теней вместе с супругой . Покровительницу плодородия бог однажды похитил у ее матери Деметры и насильно взял в жены. Родительницу подкосило горе из-за расставания с любимой дочерью, да так, что земля перестала приносить плоды.

В отчаянии богиня обратилась к Зевсу с требованием вернуть Персефону, и верховный бог приказал брату исполнить просьбу. Аид согласился, но пошел на хитрость – накормил жену гранатом, поэтому той суждено было вернуться в мрачное подземное царство. С тех пор Персефона две трети года обитает на земле, а в остальное время помогает мужу править Аидом.

Аид и другие герои мифов

Страшный бог упоминается в мифе об . Музыкант и поэт в надежде найти погибшую возлюбленную спустился в царство мертвых. Волшебной музыкой арфы мужчина сумел покорить сердце Аида, и властелин преисподней разрешил Эвридике вернуться на землю.

В сказаниях Аид взаимодействует с россыпью персонажей. В число главных обидчиков властелина Царства мертвых вошли и .

В одних мифах сказано, что Геракл ранил Аида в плечо во время сражения за город Пилос. В других – увечье бог получил, когда бесстрашный герой, сын Зевса, явился к вратам преисподней, чтобы украсть для царя Еврисфея ужасного трехглавого охранника Цербера.

Тесей же потребовал у Аида отдать Пирифою, царю лапифов, супругу Персефону. Разгневанный властелин подземного царства не показал эмоций, решив хитростью победить обидчиков: предложил Тесею и Пирифою устроиться поудобнее на троне. Когда те уселись, то крепко к нему приросли. Позже Тесея спас Геракл, а вот царь лапифов так и остался коротать век в мрачном подземелье.

Экранизации

Кинематографисты с удовольствием работают с материалом, основанным на древнегреческих мифах, и Аид засветился в нескольких фильмах. С участием персонажа даже выпустили мультфильм и сериал – «Геркулес». Бог загробного мира планирует свергнуть брата Зевса и захватить власть в мире живых. Планам мешает племянник Геркулес, которого божество пытается всеми способами уничтожить. В русском дубляже антагониста озвучивает актер Николай Буров.

Одна из главных ролей владыке Царства мертвых отдана в фильме «Гнев титанов» (1981) и ремейке «Битва титанов» (2010). Первый приключенческий боевик снял Джонатан Либесман, а продолжение создал Луи Летерье. В образе Аида предстал .

В 2009 году зрители увидели киноадаптацию романа «Перси Джексон и Похититель молний». Злодей Аид охотится на молнии Зевса. Роль исполнил британец Стив Куган.

Авторы телесериала «Зов крови», выходящего на канадском телевидении с 2010 года, тоже поэкспериментировали с образом Аида, превратив его в отца главной героини по имени Бо – сверхъестественного существа, энергетического вампира, но девушки с доброй душой. В Аида перевоплотился .

Сериальная жизнь бога продолжилась в работе Эдварда Китсиса и Адама Хоровица «Однажды в сказке». В этой фантазии герой выступает как антагонист. Костюм Аида примерил американец Грег Джерманн.

Великий певец Орфей, сын речного бога Эагра и музы Каллиопы, жил в далекой Фракии. Женой Орфея была прекрасная нимфа Эвридика. Горячо любил ее певец Орфей. Но недолго наслаждался Орфей счастливой жизнью с женой своей. Однажды, вскоре после свадьбы, прекрасная Эвридика собирала со своими юными резвыми подругами нимфами весенние цветы в зеленой долине. Не заметила Эвридика в густой траве змеи и наступила на нее. Ужалила змея юную жену Орфея в ногу. Громко вскрикнула Эвридика и упала на руки подбежавшим подругам. Побледнела Эвридика, сомкнулись ее очи. Яд змеи пресек ее жизнь. В ужас пришли подруги Эвридики и далеко разнесся их скорбный плач. Услыхал его Орфей. Он спешит в долину и там видит холодный труп своей нежно любимой жены. В отчаяние пришел Орфей. Не мог он примириться с этой утратой. Долго оплакивал он свою Эвридику, и плакала вся природа, слыша его грустное пение.

Наконец, решил Орфей спуститься в мрачное царство душ умерших, чтобы упросить владыку Аида и жену его Персефону вернуть ему жену. Через мрачную пещеру Тэнара спустился Орфей к берегам священной реки Стикса.

Стоит Орфей на берегу Стикса. Как переправиться ему на другой берег, туда, где находится мрачное царство владыки Аида? Вокруг Орфея толпятся тени умерших. Чуть слышны стоны их, подобные шороху падающих листьев в лесу поздней осенью. Вот послышался вдали плеск весел. Это приближается ладья перевозчика душ умерших, Харона. Причалил Харон к берегу. Просит Орфей перевезти его вместе с душами на другой берег, но отказал ему суровый Харон. Как ни молит его Орфей, все слышит он один ответ Харона - "нет!"

Ударил тогда Орфей по струнам своей золотой кифары, и широкой волной разнеслись по берегу мрачного Стикса звуки ее струн. Своей музыкой очаровал Орфей Харона; слушает он игру Орфея, опершись на свое весло. Под звуки музыки вошел Орфей в падью, оттолкнул ее Харон веслом от берега, и поплыла ладья через мрачные воды Стикса. Перевез Харон Орфея. Вышел он из ладьи и, играя на золотой кифаре, пошел по мрачному царству душ умерших к трону бога Аида, окруженный душами, слетевшимися на звуки его кифары.

Играя на кифаре, приблизился к трону Аида Орфей и склонился пред ним. Сильнее ударил он по струнам кифары и запел; он пел о своей любви к Эвридике и о том, как счастлива была его жизнь с ней в светлые, ясные дни весны. Но быстро миновали дни счастья. Погибла Эвридика. О своем горе, о муках разбитой любви, о своей тоске по умершей пел Орфей. Все царство Аида внимало пению Орфея, всех очаровала его песня. Склонив на грудь голову, слушал Орфея бог Аид. Припав головой к плечу мужа, внимала песне Персефона; слезы печали дрожали на ее ресницах. Очарованный звуками песни, Тантал забыл терзающие его голод и жажду. Сизиф прекратил свою тяжкую, бесплодную работу. сел на тот камень, который вкатывал на гору, и глубоко, глубоко задумался. Очарованные пением, стояли Данаиды, забыли они о своем бездонном сосуде. Сама грозная трехликая богиня Геката закрылась руками, чтобы не видно было слез на ее глазах. Слезы блестели и на глазах не знающих жалости Эриний, даже их тронул своей песней Орфей. Но вот все тише звучат струны золотой кифары, все тише песнь Орфея, и замерла она, подобно чуть слышному вздоху печали.

Глубокое молчание царило кругом. Прервал это молчание бог Аид и спросил Орфея, зачем пришел он в его царство, о чем он хочет просить его. Поклялся Аид нерушимой клятвой богов - водами реки Стикса, что исполнит он просьбу дивного певца. Так ответил Орфей Аиду:

О, могучий владыка Аид, всех нас, смертных, принимаешь ты в свое царство, когда кончаются дни нашей жизни. Не затем пришел я сюда, чтобы смотреть на те ужасы, которые наполняют твое царство, не затем, чтобы увести, подобно Гераклу, стража твоего царства - трехголового Кербера. Я пришел сюда молить тебя отпустить назад на землю мою Эвридику. Верни ее назад к жизни; ты видишь, как я страдаю по ней! Подумай, владыка, если бы отняли у тебя жену твою Персефону, ведь и ты страдал бы. Не навсегда же возвращаешь ты Эвридику. Вернется опять она в твое царство. Кратка жизнь наша владыка Аид. О, дай Эвридике испытать радости жизни, ведь она сошла в твое царство такой юной!

Задумался бог Аид и, наконец, ответил Орфею:

Хорошо, Орфей! Я верну тебе Эвридику. Веди ее назад к жизни, к свету солнца. Но ты должен исполнить одно условие: ты пойдешь вперед следом за богом Гермесом, он поведет тебя, а за тобой будет идти Эвридика. Но во время пути по подземному царству ты не должен оглядываться. Помни! Оглянешься, и тотчас покинет тебя Эвридика и вернется навсегда в мое царство.

На все был согласен Орфей. Спешит он скорее идти в обратный путь. Привел быстрый, как мысль, Гермес тень Эвридики. С восторгом смотрит на нее Орфей. Хочет Орфей обнять тень Эвридики, но остановил его бог Гермес, сказав:

Орфей, ведь ты обнимаешь лишь тень. Пойдем скорее; труден наш путь.

Отправились в путь. Впереди идет Гермес, за ним Орфей, а за ним тень Эвридики. Быстро миновали они царство Аида. Переправил их через Стикс в своей ладье Харон. Вот и тропинка, которая ведет на поверхность земли. Труден путь. Тропинка круто подымается вверх, и вся она загромождена камнями. Кругом глубокие сумерки. Чуть вырисовывается в них фигура идущего впереди Гермеса. Но вот далеко впереди забрезжил свет. Это выход. Вот и кругом стало как будто светлее. Если бы Орфей обернулся, он увидал бы Эвридику. А идет ли она за ним? Не осталась ли она в полном мрака царства душ умерших? Может быть, она отстала, ведь путь так труден! Отстала Эвридика и будет обречена вечно скитаться во мраке. Орфей замедляет шаг, прислушивается. Ничего не слышно. Да разве могут быть слышны шаги бесплотной тени? Все сильнее и сильнее охватывает Орфея тревога за Эвридику. Все чаще он останавливается. Кругом же все светлее. Теперь ясно рассмотрел бы Орфей тень жены. Наконец, забыв все, он остановился и обернулся. Почти рядом с собой увидал он тень Эвридики. Протянул к ней руки Орфей, но дальше, дальше тень - и потонула во мраке. Словно окаменев, стоял Орфей, охваченный отчаянием. Ему пришлось пережить вторичную смерть Эвридики, а виновником этой второй смерти был он сам.

Долго стоял Орфей. Казалось, жизнь покинула его; казалось, что это стоит мраморная статуя. Наконец, пошевельнулся Орфей, сделал шаг, другой и пошел назад, к берегам мрачного Стикса. Он решил снова вернуться к трону Аида, снова молить его вернуть Эвридику. Но не повез его старый Харон через Стикс в своей утлой ладье, напрасно молил его Орфей, - не тронули мольбы певца неумолимого Харона, Семь дней и ночей сидел печальный Орфей на берегу Стикса, проливая слезы скорби, забыв о пище, обо всем, сетуя на богов мрачного царства душ умерших. Только на восьмой день решил он покинуть берега Стикса и вернуться во Фракию.