В XIX веке уже мало кто верил, что Троя реально существовала и что ее можно найти. Сам Генрих Шлиман мечтой о Трое загорелся еще в детстве, когда увидел в подаренной отцом на Рождество книге «Всемирная история для детей» картинку с изображением гибели этого славного города. На ней был нарисован Эней, уцелевший троянец царского рода, уносящий из города своего отца Анхиза и ведущий за руку сына Аскания. Юный Шлиман не мог, не хотел верить, что Троя погибла безвозвратно, что ничего не осталось от столь могучего когда-то города - ни разрушенных стен, ни хотя бы камней.

Бегство Энея из Трои
Карл ван Лоо

Завороженный античными поэмами Гомера, Г. Шлиман решил найти следы героев «Илиады» и «Одиссеи». Впервые он посетил «Трою» в 1869 году, с большим трудом получив от турецкого паши фирман на раскопки. По этому фирману Г. Шлиман должен был отдавать половину (по другим данным - две трети) всех найденных вещей Высокой Порте.

Раскопки он начал на северо-западе Турции - на холме Гиссарлык, у входа в пролив Дарданеллы. С античных времен море отступило здесь на семь километров, и можно было только догадываться, что когда-то здесь располагался портовый город. Расстилавшаяся под Гиссарлыком равнина была неплодородной, работать на ней было трудно, особенно в условиях хронической малярии. Но все же здесь вырос археологический лагерь, куда изо всех европейских городов Г. Шлиману поставляли орудия для раскопок, а со временем даже построили узкоколейку.

Раскопки продолжались с 1871 по 1890 год, но самым удачным оказался сезон 1873 года, когда были найдены сокровища, названные Г. Шлиманом «кладом Приама».

София Шлиман в "Уборе Елены" из клада Приама

Археологи разных стран работают на Гиссарлыкском холме до сих пор. Но последующие их раскопки показали, что Г. Шлиман нашел не гомеровскую Трою, а поселение еще более древнее. Но тогда немецкому археологу казалось, что он ходит по улицам, где некогда ходил царь Приам, сын которого похитил у спартанца Менелая его жену - Прекрасную Елену.

Прекрасная Елена
Антонио Канова

Сенсационная надпись: «Нашел клад Приама» - появилась в дневнике Г. Шлимана 17 июня 1873 года. В этот день рабочие копали участок близ городской стены у Скейских ворот, где (по Гомеру) Андромаха прощалась с Гектором перед его уходом на бой с Ахиллом. Ранним утром, между восемью и девятью часами, в раскопе что-то блеснуло. Опасаясь со стороны рабочих кражи, Г. Шлиман отпустил их всех, а затем собрал драгоценные вещи и унес их к себе в дом.

Прощание Гектора с Андромахой
Антон Лосенко

«Клад царя Приама» - более 10 000 вещей - находился в серебряном двуручном сосуде. Помимо 1000 золотых бусин, в него входили шейные гривны, браслеты, серьги, височные кольца, налобная золотая лента и две золотые диадемы. Был здесь и массивный золотой соусник (весом около 600 граммов), который предназначался, вероятно, для ритуальных жертвоприношений.

Сами бусины были очень разнообразными по форме: это и мелкий бисер, и тонкие трубочки, и бусинки с расплющенными лопастями. Когда берлинский реставратор В. Кукенбург выполнил реконструкцию нагрудной пекторали, у него получилось двадцать роскошных нитей ожерелья, к нижней из которых подвешивались 47 золотых стержней, а в центре располагался один совершенно особый - с тонкими нарезками.

Найденные в «кладе Приама» серьги, особенно «дольчатые», были выполнены в виде полукольца, свернутого из ряда проволочек (от 2 до 7), на конце сплющенных и прикованных в иглу. Среди колец встречаются крупные массивные экземпляры, с толстой иглой. В уши такие серьги явно не вдевались, и эти вещи ученые впоследствии назвали «височными кольцами». Однако, как их носили, было неясно: то ли в них продевали локоны, то ли ими украшали головной убор. Позднейшие подобные находки в древних могильниках позволили ученым предположить, что кольца привязывались к ушам тонкими шнурами.

Самые изящные серьги имеют форму корзиночки, к которой снизу прикреплены тонкие цепочки с висящими на них стилизованными фигурками богини. Работа древних мастеров-ювелиров была просто изумительной. В изделиях, лучше всего сохранившихся, корпус серьги был спаян из целого ряда тонких проволочек, а сверху украшен розетками, зернью и филигранью.

Когда Г. Шлиман показал троянское золото лучшему английскому ювелиру, тот отметил, что такие вещи могли быть изготовлены только с помощью увеличительного стекла. Позднее в последнем кладе были найдены десятки загадочных «линз» из горного хрусталя, и среди них была одна, которая давала двукратное увеличение.

Кроме золотых вещей, в троянском кладе были найдены кости овец и быков, коз и коров, свиней и лошадей, оленей и зайцев, а также хлебные зерна, горох, бобы и кукуруза. Огромное количество орудий и топоров были каменными, и ни одного из меди. Многочисленные глиняные сосуды были сделаны руками, а частью на гончарном круге. Некоторые из них стояли на трех ножках, другие имели форму животных.

Сам Генрих Шлиман из троянских находок превыше всего ценил ритуальные топоры-молоты, найденные в 1890 году. Эти молоты-топоры относятся к шедеврам мирового искусства. Совершенство их настолько велико, что некоторые ученые сомневаются в том, что их могли сделать в середине III тысячелетия до нашей эры. Все они хорошо сохранились, лишь один (сделанный из афганского лазурита) был поврежден, так как применялся в древности. В каком конкретно ритуале он участвовал, пока не установлено.

Красота пропорций этих каменных топоров не могла быть следствием только одаренности мастеров, хотя бы и исключительной. За ними непременно должна была стоять школа с сильными традициями.

На двух топорах (лазуритовом и жадеитовом) ученые обнаружили следы позолоты, украшавшей декоративные фризы с шишечками. Эти топоры могли быть атрибутами царя или царицы, исполнявшими и жреческие функции.

Из сокровищ, найденных во время раскопок, Г. Шлиман ничего не отдал Порте, а тайно (с помощью Ф. Калверта) все переправил в Афины. Высокая Порта сочла себя ограбленной и возбудила против Шлимана дело об утайке им сокровищ. В 1874 году в Афинах состоялся суд, который присудил немецкого археолога к уплате денежного штрафа, впрочем, весьма умеренного по тем временам. В дальнейшем отношения с турками у Г. Шлимана наладились, и он еще несколько раз возвращался в Трою.

Однако судьба сокровищ оставалась нерешенной. Генрих Шлиман хотел подарить их своей любимой Элладе, но греческий парламент не принял его дара. Тогда он стал предлагать свои находки разным музеям Европы: Британскому национальному музею, Лувру, Эрмитажу и другим.

Эрмитаж

Убеждая французские власти купить у него клад Трои, Г. Шлиман не уставал повторять, что речь идет об уникальных предметах, к тому же троянского происхождения. «Произнесение одного только этого слова, - говорил он, - тотчас заставит трепетать все сердца и будет каждый год привлекать в Париж миллионы посетителей». И тем не менее никто не захотел принять троянские сокровища, хотя в их числе находились такие шедевры, как две диадемы, одна из которых была сделана из более чем 16 000 звеньев золотой цепи.

Дело заключалось в том, что Г. Шлиман прослыл великим мистификатором, который компоновал свои клады из вещей различного происхождения. Найденные им предметы не соотносились с археологическим контекстом, одни из них не стыковались с другими… Описание обстоятельств находки «клада Приама» уже при самом его обнаружении вызывало недоумение. Так, например, Софья Шлиман была будто бы свидетельницей этого, но она в те дни находилась в Афинах, где ухаживала за больным отцом. Некоторые даже думали, что Г. Шлиман несколько лет «копил» свои находки, а когда решил, что ничего уже больше не найдет, то и объявил о кладе.

В конце концов в 1881 году «сокровища царя Приама» благосклонно принял только Берлин. Генрих Шлиман специально подчеркнул, что он подарил их «немецкому народу», и Пруссия в благодарность присвоила ему звание почетного гражданина Берлина. В 1882 году троянский клад перенесли в Берлинский музей древней и древнейшей истории, а перед Второй мировой войной В. Унферзагт (директор музея), предвидя возможность гибели бесценных памятников, упаковал их в чемоданы, которые хранил в бункере в районе Тиргартена.

Музей древней и древнейшей истории

При сдаче Берлина троянские вещи были переданы советскому командованию, и в июне 1945 года их отправили в Москву (259 предметов, в том числе и троянский клад) и в Ленинград (414 предметов из бронзы, глины и меди). Правда, в недавно опубликованных воспоминаниях Андрея Белокопытова, который вывозил из поверженного Берлина Пергамский алтарь и «клад Приама», говорится, что сокровища Трои он обнаружил случайно - в невзрачных деревянных ящиках в бункере зенитной башни берлинского зоопарка.

В Советском Союзе «трофеи» из Берлина хранились в режиме особой секретности, и только в 1993 году правительство России объявило, что сокровища Трои находятся в Москве.

Текст Надежды Иониной

Сенсационную славу в 1880х годах обрел немецкий археолог Генрих Шлиман, который доказал, что знаменитый город Троя не является легендой. Доверившись подаренной отцом античной сказке, в которой описывалась гибель Трои, Шлиман удивил ученых всего мира. Первые доказательства существования трои были найдены в 1869 году. Разрешение на ведение раскопок было взято с огромным трудом у турецкого паши. По условиям соглашения, Г.Шлиман должен был делиться большей частью находок.

Начало раскопкам было положено на северо-западе Турции, у входа в пролив Дарданеллы, на холме Гиссарлык. Береговая линия с античных времен отступила здесь на семь километров, и вряд ли кто-то мог догадываться, что раньше это место было портовым городом. Раскопки затрудняла бушующая малярия, и неплодородные почвы равнины. Но, несмотря ни на что, быстро вырос археологический лагерь, к которому со временем была построена узкоколейка.

Продолжительность раскопок составила девятнадцать лет, с 1871 по 1890 год. Самым плодотворным можно назвать 1873 год, когда в ходе раскопок были обнаружены сокровища, которые сам Шлиман прозвал «кладом Приама»

До сих пор на Гиссарлыкском холме работают археологи разных стран. Последующие раскопки свидетельствуют о том, что Шлиманом было найдено не троянское поселение, а останки более древних эпох. Но во времена своего триумфа, немецкий ученый считал, что ходит по улицам города, воспетого в мифологических историях Гомером.

Находка Клада Приама датируется в личном дневнике Г.Шлимана семнадцатым июня 1873 года. В этот день рабочими исследовался участок у Скейских ворот. Это место соответствует некоторым сценам из мифологической истории. Ранним утром в грунте заметили блеск металла. Во избежание кражи Шлиман отпустил всех рабочих, и самостоятельно собрав все сокровища, отнес их к себе домой. Клад царя Приама насчитывает более десяти тысяч ценных вещей — ювелирные украшения, браслеты, золотые бусины, серьги, шейные украшения, две диадемы, височные кольца и налобная золотая лента. В том числе был найден золотой соусник, вес которого был внушительным и составлял 600 граммов. Вероятно он предназначался для ритуалов жертвоприношений. Из разнообразных по форме бусин берлинским реставратором было воссоздано шикарное ожерелье. Предназначение некоторых украшений ученым непонятно. и остается лишь строить догадки. Древние знатоки ювелирного мастерства были очень искусными специалистами.

Найденные золотые изделия Г.Шлиман показал лучшему ювелиру в Англии. Тот отметил, что такие украшения могли быть изготовлены лишь при помощи увеличительного стекла. Позднее обнаруженные клады содержали десятки линз, выполненных из горного хрусталя, благодаря одной из которых можно было получить двухкратное увеличение.

В найденных сокровищах были обнаружены кости различных животных, а так же несколько видов зерен бобовых, и хлебное семя. Медных орудий труда не обнаружили, все они были вытесаны из камня. Глиняные сосуды были выполнены как на гончарном круге, так и вручную. Некоторые из них имели форму животных

Сам Г.Шлиман относил к шедеврам мирового искусства найденные в 1890 году ритуальные топоры-молоты. Они выполнены настолько совершенно, что заставляют ученых сомневаться в том, что были выполнены в третьем тысячелетии до нашей эры. Все они идеально сохранились, и имеют первозданный внешний вид. Пропорции топоров очень четко выверены, и это не является исключительно следствием таланта мастеров, это мастерство в совокупности с сильными традициями.

Среди найденных топоров два имели следы позолоты, которая украшала декоративные фризы. Эти топоры скорее всего предназначались для выполнения жреческих функций, и принадлежали правителям.

Шлиман тайно переправил все находки в Афины, не отдав обещанную дань. По этому факту против него было возбуждено уголовное дело об утайке найденных сокровищ. По решению суда, который состоялся в 1874 году, Шлимана обязали выплатить штраф, который по тем временам считался вполне умеренным. Со временем отношения с турками были налажены, и Шлиман еще не раз возвращался в Трою.

Шлиман искал пути реализации найденных сокровищ, их судьба оставалась не решенной. По началу Генрих хотел сделать дар Элладе, но парламент Греции не принял такого подарка. После этого он стал предлагать находку для экспозиций знаменитых музеев.

Предлагая сокровища к выкупу, Шлиман постоянно повторял, что это уникальные предметы троянского происхождения. Он считал, что этот факт будет ежегодно привлекать миллионы посетителей в Париж, для того, чтобы испытать трепет созерцания этих сокровищ. Однако все отказывались принимать сокровища трои, не смотря на то, что среди них находились истинные шедевры ювелирного искусства, к примеру диадема, состоящая из шестнадцати тысяч золотых звеньев.

Многочисленные отказы объясняются тем, что Шлиман имел репутацию мистификатора. Его клады были скомпонованы из вещей, различных по времени происхождения. Археологический контекст предметов не состыковывался. Не сходились так же обстоятельства обнаружения находок. Так, например, свидетельницей раскопок была заявлена Софья Шлиман, которая в те дни находилась рядом с больным отцом в Афинах. Некоторые высказывали предположения, что Г. Шлиман годами собирал коллекцию своих находок, после чего решил объявить о «кладе».

Лишь в 1881 году Берлин проявил благосклонность, и принял «сокровища царя прима». Шлиман подчеркнул, что сделал подарок для немецкого народа, а в благодарность получил звание почетного гражданина Берлина. годом позже клад был перенесен в Берлинский музей древней и древнейшей истории. Перед второй мировой войной директор музея предвосхитил возможность гибели исторических памятников, и спрятал их в бункере. Ценности были упакованы в чемоданы, а бункер находился в районе Тиргартена.

Советское командование заполучило вещи при сдаче Берлина, и в июне 1945 года они были направлены в Москву и Ленинград. Недавно были опубликованы воспоминания человека, вывозившего из Берлина «клад Приама». Лишь в 1993 году был снят режим особой секретности, и российское правительство объявило, что троянские сокровища находятся в Москве.

Подпишитесь на нас

Прошло уже более ста двадцати лет с тех пор, как в 1890 году Генрих Шлиман (1822-1890) последний раз в своей жизни произвел раскопки на холме Гиссарлык, близ входа в Дарданеллы, где большинству современных ученых видится местоположение легендарной Трои. Однако и сегодня проблемы, поставленные открытиями этого археолога-энтузиаста, волнуют умы современных исследователей, оставаясь в центре внимания средств массовой информации. В чем же причина столь пристального и непреходящего интереса к «делам давно минувших дней»?

Чтобы ответить на эти вопросы, следует обратиться как к личности и жизненному пути самого Генриха Шлимана, так и к судьбе найденных им троянских кладов. Одиннадцать наиболее известных предметов из кладов А, О и L представлены в Книге.

В истории европейской науки, богатой фигурами яркими и неординарными, пожалуй, найдется немного личностей столь противоречивых, как Генрих Шлиман. Как же оценивают его деятельность в начале третьего тысячелетия? Спектр оценок весьма широк. Для одних Шлиман - неутомимый археолог-энтузиаст, посвятивший полную трудов жизнь и потративший весьма значительные личные средства на то, чтобы доказать правдивость Гомера, детскую веру в которого он пронес через все испытания. Другие же видят в нем дилетанта-миллионера, одержимого манией славы и кладоискательства, который из-за некомпетентности и самонадеянности разрушил большую часть исторической Трои. Более того, среди определенного круга специалистов до недавнего времени бытовало мнение, что троянские клады Шлимана - это совокупность предметов из различных мест и слоев, произвольно объединенных находчиком в комплексы.

Как часто бывает, истина лежит между этими полярными суждениями, тем более что значительная временная дистанция позволяет оценивать итоги усилий Генриха Шлимана sine ira et studio - «без гнева и пристрастия», как мудро замечали древние.

Говоря о Шлимане, приходишь к убеждению, что он, несомненно, был человеком, отмеченным печатью судьбы, и ярчайшим примером тому служит история с поисками Трои.

У входа из Эгейского моря в пролив Дарданеллы, в 4,5 километра от современной береговой линии, в долинах рек Мендерес и Дюмрек, возвышается сорокаметровый холм. Это - Гиссарлык, что по-турецки означает «Малый замок». Основание холма образовано материковой скалой, вокруг которой в течение тысячелетий отложилась толща культурных напластований. Этот археологический памятник, заключающий в себе остатки не менее девяти укрепленных поселений (сорок шесть строительных фаз), относится к многослойным городищам типа «телль» или «тепе». Залегающие в горизонтах, считая снизу, от основания холма, поселения Троя VI и Троя VII рассматриваются сегодня большинством ученых как остатки воспетой Гомером Трои. Открытое же Шлиманом укрепление и все найденные в нем клады отнесены в современной науке к более древнему слою Троя IIg, датируемому 2400-2200 до н.э., то есть к периоду ранней бронзы, отстоящему от Троянской войны более чем на тысячу лет.

Как показали новейшие раскопки под руководством безвременно ушедшего профессора Тюбингенского университета Манфреда Корфманна, к югу от холма, служившего акрополем, на равнине лежат остатки обширного поселения городского типа, защищенного вырубленным в скале рвом. Это укрепленное поселение с акрополем существовало в XIII-XII веках до н.э., то есть связано со слоями Троя VI и Троя VII, к последнему из которых исследователи относят события Троянской войны 1 .

Когда 8 августа 1869 года Генрих Шлиман впервые ступил на землю малоазийской области Троада, он, как можно заключить на основании его дневниковых записей, следовал в своих поисках мнению таких авторитетов, как французский историк искусства Жан-Батист Лешевалье и австрийский дипломат и путешественник Иоганн Георг фон Хан, утверждавших, что Троя расположена на Бали-Даги. Обследовав верхом эту местность и не найдя ничего достопримечательного, разочарованный Шлиман 14 августа вернулся в порт Чанаккале. Он должен был отплыть в Стамбул и... опоздал на корабль. Здесь-то и произошла встреча, определившая судьбу троянской археологии.

Энергичный, любознательный иностранец был замечен Фрэнком Калвертом - британским консулом в Дарданеллах. Этот удивительный человек был знатоком топографии и древностей Троады и, что самое главное, обладал опытом археологических раскопок в данной местности. Приняв Шлимана в своем доме, Калверт понял, что он имеет дело не просто с путешествующим миллионером, а с человеком, одержимым идеей отыскать Трою с «Илиадой» Гомера в руках. Калверт убедил Шлимана, что ее остатки следует искать в недрах холма Гиссарлык, поскольку, поняв научную ценность этого археологического памятника, он уже успел приобрести половину холма в свою собственность.

Осознав перспективность раскопок на Гиссарлыке, Шлиман, при всесторонней поддержке консула, начал подготовку к своему первому археологическому сезону.

К 11 октября 1871 года - началу первой раскопочной кампании, которая включала три сезона и продолжалась до 17 июня 1873 года, Шлиман не имел опыта археологических раскопок. Тем не менее, «веривший (по его собственным словам) каждому слову поэм Гомера как Библии», он был убежден, что руины Трои столь древние, что их следует искать в самом основании холма, на материковой скале. Осмотрительный Калверт, знавший по опыту своих пробных раскопок, сколь велика толща культурных наслоений троянского холма, советовал Шлиману применить систему шурфов-зондажей, то есть ту методику, которой пользуются в аналогичных случаях и современные археологи, и лишь затем приступать к полномасштабным раскопкам. Горящий азартом Шлиман отверг этот мудрый совет и распорядился прорезать городище двумя огромными траншеями.

Это решение имело воистину фатальные последствия: за три сезона работ, проводившихся штурмовыми темпами, были уничтожены значительные участки культурных напластований и остатки построек различных периодов, залегавшие выше того горизонта, до которого довел свои раскопки Шлиман и который позднее, уже после его смерти, был обозначен как поселение Троя II. В числе безвозвратно утраченных оказалась и значительная часть построек поселений Троя VI и Троя VII.

К чести Шлимана следует отметить, что он признал свое трагическое заблуждение. 17 июня 1873 года он с горечью записал в дневнике: «Из-за моей прежней ошибочной идеи, что Троя должна находиться только на материке и поблизости от него, в 1871 и 1872 годах мною была, к сожалению, разрушена большая часть города...»

И все же огромные усилия и финансовые средства, затраченные Шлиманом в течение первых трех лет, а также в последующие годы (он вел раскопки также в сентябре-ноябре 1878 года, в марте-июле 1879 года - при участии профессора Рудольфа Вирхова; в марте-июле 1882 года и в эти же месяцы 1890 года - совместно с Вильгельмом Дёрпфельдом), не пропали даром. Он не только открыл в недрах Гиссарлыка остатки поселения, относящегося к абсолютно неизвестному доселе периоду цивилизации Эгеиды и Анатолии - эпохе ранней бронзы (2400-2200 до н.э.), но и обнаружил уникальные комплексы драгоценных в научном, художественном и материальном отношениях древних изделий.

Клад, опубликованный уже в 1874 году на средства самого Шлимана 2 , произвел настоящую сенсацию в научном мире, разделив ученых и общественность на два лагеря: сторонников и почитателей Шлимана, с одной стороны, и непримиримых критиков - с другой.

Между тем в роскошном издании Шлимана почти полностью отсутствовала столь обязательная для научных публикаций информация о том, в каком слое, на какой глубине и в каком пункте был обнаружен легендарный «Клад Приама». Более того, насыщенное второстепенными подробностями описание сильно отличается от информации, которая содержалась в остававшихся до 1990 года недоступными для ученых дневниках археолога-энтузиаста, хранящихся в Библиотеке Геннадия в Афинах 3 .

Подобные противоречия и умолчания в текстах Шлимана, а также разразившийся вскоре после публикации клада скандал, завершившийся в апреле 1874 года в Афинах судебным процессом, который Шлиман, выступавший в качестве ответчика, проиграл, не способствовали его доброй репутации в научных кругах. Дело в том, что Шлиман, согласно фирману (разрешению) турецкого правительства на право раскопок Гиссарлыка, обязан был половину находок передать в Археологический музей в Стамбуле. Он же скрыл от турецких чиновников найденные драгоценные предметы и контрабандным путем вывез их в Грецию.

Прошло более ста лет, прежде чем в вопрос о локализации пунктов находок кладов была внесена некоторая ясность. Английскому ученому Дональду Истону, первому, кто получил право доступа к дневникам Шлимана, удалось воссоздать археологический контекст всех кладов, которых, по его мнению, было двадцать один, включая и «Клад Приама». Этот клад, как полагает Д. Истон, был найден между 27 и 31 мая 1873 года на участке, примыкавшем с северо-запада непосредственно к так называемым «Скейским воротам» (ворота FM, близ здания IX A), с внешней стороны оборонительной стены крепости.

В наши дни, говоря о заслугах и заблуждениях Генриха Шлимана, не следует забывать, что он в своих изысканиях почти не имел предшественников. Практически все крупные раскопки второй половины XIX в., в процессе которых вырабатывались современные методы полевых исследований, проводились уже после первой раскопочной кампании Шлимана, то есть после 1873 года. Нет сомнения, что троянские раскопки с допущенными археологом-энтузиастом методическими ошибками послужили, в известном смысле, катализатором ускорения процесса развития европейской полевой археологии.

Последующая судьба троянских сокровищ оказалась столь драматичной, что уже давно стала излюбленным сюжетом для разного рода научно-детективных сочинений. Сияние мифа о «Кладе Приама», созданного самим его открывателем, на долгие годы как бы затмило подлинный, благородный блеск древнего золота.

В 1881 году, после безуспешных попыток продать свою уникальную коллекцию в такие крупнейшие музеи Европы, как Британский музей, Лувр и Императорский Эрмитаж, Шлиман передал ее в дар городу Берлину. Этот шаг позволил ему стать почетным гражданином Берлина, а также почетным членом Берлинского общества этнологии и древней истории. Первоначально троянская коллекция экспонировалась в Музее этнологии, а с 1922 года - в Музее древнейшей и ранней истории.

В ноябре 1941 года, в ходе развязанной нацистами Второй мировой войны, троянские клады вместе с наиболее ценными произведениями искусства были переведены из берлинских музеев, причисленных к категории «невосполнимых», в надежные хранилища. Клады из коллекции Шлимана поместили в бункер огромного противозенитного форта, сооруженного на территории берлинского зоопарка (Flakkturm am Zoo).

В начале мая 1945 года столица Третьего рейха пала под ударами советских войск. По решению Советской военной администрации в Германии многие памятники искусства из германских музеев были вывезены в СССР в качестве частичного возмещения ущерба, нанесенного фашистами. В их числе оказалась и троянская коллекция Шлимана, часть которой, а именно 259 наиболее ценных экспонатов из золота, электра, серебра, горного хрусталя и камня, поступила на хранение в Особый фонд ГМИИ им. А.С. Пушкина 4 .

В течение пятидесяти семи лет троянские находки оставались миражем, недоступным ученому миру и общественности. Публикация нового каталога 5 , приуроченная к открытию выставки «Сокровища Трои из раскопок Генриха Шлимана», состоявшемуся в Государственном музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина 15 апреля 1996 года, вновь ввела эти уникальные памятники в научный оборот, вернула их мировой общественности.

В процессе работы над каталогом были проведены новые исследования древних экспонатов. Они показали, что сомнения в их подлинности безосновательны. Все эти памятники принадлежат к варианту культуры ранней бронзы, сформировавшемуся в Трое II, которая служила своего рода мостом между древними цивилизациями Эгеиды, Анатолии и Двуречья в период между 2400-2200 до н.э. Само местоположение Трои на перекрестке важнейших торговых морских и сухопутных путей, а также наличие на территории Троады доступных источников золота, серебра, свинца и меди способствовали формированию здесь одного из ведущих центров металлообработки и ювелирного искусства запада Малой Азии и Эгейского бассейна 6 . В сосудах и украшениях из троянских кладов, в которых исследователи видят сокрытые комплексы храмовых сокровищ, а также клады златокузнецов, прослеживаются черты влияния центров цивилизаций Двуречья и Эгеиды. В то же время, несмотря на значительный объем новых археологических исследований и открытий в самой Трое, а также на территории Анатолии и Эгейского бассейна, многие памятники из троянской коллекции Шлимана до сих пор не имеют прямых аналогий и представлены единственными в мире экземплярами.

В.П. Толстиков

________________

1 Korfmann , 1995. S. 18-29; Jablonka , 1995. S. 39-49.

2 Schliemann , 1874.

3 По завещанию Шлимана эти дневники могли быть преданы гласности лишь через 100 лет после его кончины.

4 414 памятников троянской коллекции из бронзы и керамики были переданы в Государственный Эрмитаж.

5 Сокровища Трои, 1966. Первый, и до 1996 года остававшийся единственным, каталог троянской коллекции Шлимана был составлен ее хранителем Хубертом Шмидтом в 1902 году (Schmidt , 1902.).

6 Трейстер, 1966. С. 234-238.

В 1869 году Шлиман женился на гречанке Софье Энгастроменос, прекрасной, как Елена; вскоре она, так же как и он, с головой ушла в поиски страны Гомера - она делила с супругом и тягостный труд, и невзгоды. Раскопки начались в апреле 1870 года; в 1871 году Шлиман посвятил им два месяца, а в последующие за этим два года - по четыре с половиной месяца.

В его распоряжении была примерно сотня рабочих. Он трудился, не зная ни сна, ни отдыха, и ничто не могло задержать его в работе - ни коварная и опасная малярия, ни острая нехватка хорошей питьевой воды, ни несговорчивость рабочих, ни медлительность властей, ни неверие ученых всего мира, которые просто считали его дураком, ни многое другое, еще худшее.

В самой высокой части города стоял храм Афины, вокруг него Посейдон и Аполлон построили стену Пергама - так говорил Гомер. Следовательно, храм нужно было искать посредине холма; там же должна была находиться возведенная богами стена. Разрыв вершину холма, Шлиман обнаружил стену. Здесь он нашел оружие и домашнюю утварь, украшения и вазы - неоспоримое доказательство того, что на этом месте был богатый город. Но он нашел и кое-что другое, и тогда впервые имя Генриха Шлимана прогремело по всему свету: под развалинами Нового Илиона он обнаружил другие развалины, под этими - еще одни: холм походил на какую-то чудовищную луковицу, с которой нужно было снимать слой за слоем. Как можно было предположить, каждый из слоев относился к определенной эпохе. Жили и умирали целые народы, расцветали и гибли города, неистовствовал меч и бушевал огонь, одна цивилизация сменяла другую - и каждый раз на месте города мертвых вырастал город живых.

Каждый день раскопок приносил новую неожиданность. Шлиман предпринял свои раскопки для того, чтобы разыскать гомеровскую Трою, но за сравнительно небольшой период он и его помощники нашли не менее семи исчезнувших городов, а позднее еще два - девять окон в прошлое, о котором до того времени ничего не знали и даже не подозревали!

Но какой из этих девяти городов был Троей Гомера, городом героев, городом героической борьбы? Было ясно, что нижний слой относится к отдаленнейшим временам, что это самый древний слой, настолько древний, что людям той эпохи было еще неизвестно употребление металлов, а верхний слой, очевидно, самый молодой; здесь и должны были сохраниться остатки того Нового Илиона, в котором Ксеркс и Александр совершали свои жертвоприношения.

Шлиман продолжал свои раскопки. Во втором и третьем слоях снизу он обнаружил следы пожара, остатки гигантских валов и огромных ворот. Без колебаний он решил: эти валы опоясывали дворец Приама, эти ворота были Скайскими воротами.

Он открыл бесценные сокровища с точки зрения науки. Из всего того, что он отсылал на родину и передавал на отзыв специалистам, постепенно все яснее вырисовывалась картина жизни далекой эпохи во всех ее проявлениях, представало лицо целого народа.

Это был триумф Генриха Шлимана, но одновременно и триумф Гомера. То, что считалось сказками и мифами, то, что приписывалось фантазии поэта, на самом деле когда-то было действительностью - это было доказано».

«Дело было утром жаркого дня. Шлиман вместе со своей супругой наблюдал за обычным ходом раскопок, не слишком рассчитывая найти что-либо новое, но все же, как всегда, полный внимания. На глубине около 28 футов была обнаружена та самая стена, которую Шлиман принимал за стену, опоясывавшую дворец Приама. Внезапно взгляд Шлимана привлек какой-то предмет; он всмотрелся и пришел в такое возбуждение, что дальше действовал уже словно под влиянием какой-то потусторонней силы. Кто знает, что предприняли бы рабочие, если бы они увидели то, что увидел Шлиман? «Золото...» - прошептал он, схватив жену за руку. Она удивленно уставилась на него. «Быстро, - продолжал он, - отошли рабочих домой, сейчас же!» - «Но...» - попробовала было возразить красавица гречанка. «Никаких но, - перебил он ее, - скажи им все, что хочешь, скажи, что у меня сегодня день рождения и я только что об этом вспомнил, пусть идут празднуют. Только быстрее, быстрее!..»

Рабочие удалились. «Принеси твою красную шаль!» - крикнул Шлиман и прыгнул в раскоп. Он работал ножом, словно одержимый, не обращая внимания на огромные каменные глыбы, грозно нависшие над его головой. «В величайшей спешке, напрягая все силы, рискуя жизнью, ибо большая крепостная стена, которую я подкапывал, могла в любую минуту похоронить меня под собой, я с помощью большого ножа раскапывал клад. Вид всех этих предметов, каждый из которых обладал колоссальной ценностью, придавал мне смелость, и я не думал об опасности».

Матово поблескивала слоновая кость, звенело золото...

Жена Шлимана держала шаль, наполняя ее постепенно сокровищами необычайной ценности. Сокровища царя Приама! Золотой клад одного из самых могущественных царей седой древности, окропленный кровью и слезами: украшения, принадлежавшие людям, подобным богам, сокровища, пролежавшие три тысячи лет в земле и извлеченные из-под стен семи исчезнувших царств на свет нового дня! Шлиман ни минуты не сомневался в том, что он нашел именно этот клад. И лишь незадолго до его смерти было доказано, что в пылу увлечения он допустил ошибку. Что Троя находилась вовсе не во втором и не в третьем слое снизу, а в шестом и что найденный Шлиманом клад принадлежал царю, жившему за тысячу лет до Приама.

Таясь, словно воры, Шлиман и его жена осторожно перенесли сокровища в стоявшую неподалеку хижину. На грубый деревянный стол легла груда сокровищ: диадемы и застежки, цепи и блюда, пуговицы, украшения, филигрань. «Можно предположить, что кто-либо из семьи Приама в спешке уложил сокровища в ларь, так и не успев вынуть из него ключ, и попытался их унести, но погиб на крепостной стене от руки врага или был настигнут пожаром. Брошенный им ларь был сразу же погребен под обломками стоявшей неподалеку дворцовой постройки и пеплом, образовавшими слой в пять-шесть футов». И вот фантазер Шлиман берет пару серег, ожерелье и надевает эти старинные тясячелетние украшения двадцатилетней гречанке - своей красавице жене. «Елена...» - шепчет он.

Но как поступить с кладом? Шлиман не сможет сохранить находку в тайне, слухи о ней все равно просочатся. С помощью родственников жены он весьма авантюристическим образом переправляет сокровища в Афины, а оттуда на родину. И когда по требованию турецкого посла его дом опечатывают, чиновники не находят ничего - золота и след простыл.

Можно ли назвать его вором? Законодательство Турции допускает различные толкования вопроса о принадлежности античных находок, здесь царит произвол. Стоит ли удивляться тому, что человек, который ради осуществления своей мечты перевернул всю свою жизнь, попытался спасти для себя и тем самым для европейской науки золотой клад? Разве за семьдесят лет до этого Томас Брюс, лорд Эльджин и Конкардин не поступили так же? Афины в те времена еще принадлежали Турции. В фирмане, полученном лордом Эльджином, содержалась следующая фраза: «Никто не должен чинить ему препятствий, если он пожелает вывезти из Акрополя несколько каменных плит с надписями или фигурами».

Эльджин очень широко истолковал эту фразу: он отправил в Лондон двести ящиков с архитектурными деталями Парфенона. В течение нескольких лет продолжались споры о праве собственности на эти великолепные памятники греческого искусства. 74 240 фунтов стоила лорду Эльджину его коллекция, а когда в 1816 году декретом парламента она была приобретена для Лондонского музея, ему заплатили 35 000 фунтов, что не составило и половины ее стоимости.

Найдя «сокровища царя Приама», Шлиман почувствовал, что достиг вершины жизни. Можно ли было после такого успеха рассчитывать на что-нибудь большее?»

«Да, во время своих первых раскопок Шлиман допустил серьезные ошибки. Он уничтожил ряд древних сооружений, он разрушил стены, а все это представляло определенную ценность. Но Эд. Майер, крупнейший немецкий историк, прощает ему это. «Для науки, - писал он, - методика Шлимана, который начинал свои поиски в самых нижних слоях, оказалась весьма плодотворной; при систематических раскопках было бы очень трудно обнаружить старые слои, скрывавшиеся в толще холма, и тем самым ту культуру, которую мы обозначаем как троянскую».

Трагической неудачей было то, что именно первые его определения и датировки почти все оказались неверными. Но когда Колумб открыл Америку, он считал, что ему удалось достичь берегов Индии, - разве это умаляет хоть сколько-нибудь его заслуги?»

Из книги: К.В. Керам. «Боги. Гробницы. Ученые»