Мигранты в Москве не только работают. Но отдых у них – только для своих. Предлагаю понаблюдать за ночной жизнью мигрантов.
Свои банки, клиники, свои спортивные клубы и агентства недвижимости - мигранты плохо интегрируются в российское общество и создают собственные учреждения. Отдыхают, знакомятся и создают семьи они тоже только друг с другом.
На мигрантской клубной карте Москвы немало точек. Есть рестораны и дискотеки, куда ходят преимущественно представители одной национальности - остальных тоже пустят, но смотреть будут косо. Есть грандиозные дискотеки Asia party, под которые арендуются большие концертные площадки - на них, как правило, “зажигают” выходцы из разных республик Средней Азии. А русские если и заходят, то только чтобы посмотреть на экзотику.
Особенно много в Москве киргизских ночных клубов. Эта диаспора - одна из самых больших и сплоченных в столице. Например, у московских киргизов есть кассы взаимопомощи, куда каждый участник делает ежемесячные отчисления - чтобы в критический момент получить деньги на лечение или похороны.
Попасть в ночной клуб мигрантов постороннему человеку не так просто. Поиск по Яндексу дает крайне мало ссылок на такие этнические дискотеки - скорей всего, это будет видео с концерта очередной выписанной с исторической родины “звезды”, выступающей перед диаспорой.
Когда корреспондент договаривался о визите на дискотеку “Ош”, ее хозяева поначалу были благосклонны, однако потом передумали - мол, сейчас тема мигрантов - одна из самых горячих, идут постоянные проверки ФМС и полиции, так что лучше не привлекать внимания.
18-летние Эля и Гул Ум замуж хотят “только за киргизов”
Девушки считают: главное - чтобы у потенциального жениха не оказалась еще одной семьи на родине, куда гастарбайтер регулярно отправляет деньги. Впрочем, некоторые мигранты специально заводят две семьи, одну в Киргизии, другую в Москве. Айсель рассказывает о новом поветрии в диаспоре: к “двойной” жизни переходят и женщины-мигрантки. И у женщины, и у мужчины могут быть официальные семьи на родине. А здесь, на заработках, они образовывают временный союз: молодость берет свое, да и так дешевле вести хозяйство.
Громко звучит русская попса, водка льется рекой, клубится кальян - стиль отдыха гастарбайтеров далек от стереотипов, которые общественное мнение связывает со строгой мусульманской культурой. “Аллах дома остался”, - смеется 30-летний Замир. Он в России живет уже 10 лет, получил гражданство и даже устроился работать в полицию, однако своей родиной считает Кыргызстан. Официант славянской внешности, одетый в киргизскую национальную жилетку, приносит Замиру и его друзьям графинчик водки - она хорошо идет под манты.
“Раньше в этот клуб ходила местная молодежь, теперь почти не ходим, а если и заходим, то только большой компанией - напрягает обилие нерусских. Теперь это киргизский клуб”, - говорит русская девушка Настя. В клубе вспыхивает потасовка между молодежью. Охрана вмешивается, выводит зачинщиков - простых пацанов “с района” - на свежий воздух, остыть.
Несколько лет назад клуб, который до этого был обычной дискотекой “на районе”, выкупили Шаархан Айдарова и ее родственники. “Мы всем рады, клуб открыт для всех”, - уверяет Шаархан. Это солидная женщина средних лет, вся увешенная золотом.
“Ведь это я, нигга, черный чурка-хач”
Мне надоело знать, что моя страна продается// Не могу молчать, когда над нами смеются…
Политиканы с набитыми животами // Не насытятся они банковскими счетами
А народ все молчит и терпит, тупо верит, // что когда-нибудь на ихней улице будет праздник
Я сын этого города и этой бедной страны // Кто, если не мы, сможем выйти из тьмы?
Вокруг стройки, отели, модные магазины // В то же время нет воды и света и все без причины.
Почему народ должен быть рабом в чужой стране? // Кто-нибудь в этой стране может ответить мне?
Моя родина тихо плачет и ждет // Ждет, когда ее спасет ее народ
Я на концерте популярного таджикского рэпера (есть и такие) Мастера Исмаила. По его творчеству можно изучать сложное отношение мигрантов к России.
Концерт M.One – повод для таджикской диаспоры встретиться и увидеть друг друга
С одной стороны, таджики готовы примерить на себя маску нехороших “черных” парней, - мол, вы относитесь к нам как к дикарям, ну тогда мы ими и будем, и это круто.
Хачики на тачке, назло всей милиции
Душанбе здесь, горная смесь, здесь все на месте, тут делаем жесть.
Вот это весть - тут хачики есть, готовые вас всех съесть.
Мои черные братья, братья-чурки, прямо из дурки суют дурь тебе в руки…
Слушай трек прямо из Таджикистана и не вздумай показывать его своей маме!
Ведь это я, нигга, черный чурка-хач, твоя мама может подсесть на наш кач.
Я из столицы, за мной кровопийцы, головорезы, гангстеры-убийцы…
Салам пополам всем барыгам и ворам,
Знай, пацан, на волне Таджикистан, Средняя Азия, ровняет нас ислам.
Кинжалы в карманах, кровь растамана, честность джигита, упрямство барана.
Мама-мафия, Средняя Азия, черная раса, каждый, кто будет строить из себя героя, за минуту выключу и выведу из строя
С другой, - призывают вспомнить о былом братстве народов и напоминают, что гастарбайтеры - тоже люди.
Я не пойму никак эти новые стереотипы // Между нами выросли вдруг каменные глыбы.
Теперь начался дележ: я белый, ты черный // Я богатый, ты неимущий, я русский, ты нерусский.
Проснись, посмотри в прошлое своей страны // Убедись, что когда-то были одной нации мы.
Ты знаешь, что наши с тобой деды дошли до Берлина // Чтобы вместе искоренить все козни нацизма.
Мы бывшего Советского Союза дети, парень // Почему-то делаем вид, что этого не знаем
Полный игнор на историю своей страны // К бывшим своим гражданам все вы ненавистью полны…
Москва не лечит, всего лишь шанс дает // Москва не знает, что впереди меня ждет
Братья по Советам - Таджикистан, Россия. Аллах равняет всех и помнит все, что было
Именно с Москвой Мастер Исмаил связывает свою дальнейшую карьеру. Он пишет песни на русском языке, выглядит почти как Баста, Гуф или Триагрутрика, отказавшись от экзотической самобытности и не задумываясь, что таких рэперов в России и без него полно. А для продвижения на российский рынок он взял псевдоним M.One. В Москве, кстати, уже есть популярный исполнитель L.One, автор нетленки “Все танцуют локтями”.
Встреча одноклассников закончилась газовой атакой
Пока, впрочем, таджикская рэп-звезда интересна больше не другим рэперам, а таджикам. На концерт в центре столицы, в клуб “Москва hall”, собирается полный зал представителей таджикской диаспоры. Одеты они вовсе не так, как Мастер Исмаил - никаких спущенных штанов, бейсболок и футболок на два размера больше. Простые джинсы. Многие пришли в спортивных костюмах. Интересно, что на сайте и афишах клуба концерт не был анонсирован - сообщение о нем передавалась из уст в уста.
“Я встретила тут всех одноклассников. Когда бы мы еще так нашли время и повод?” - говорит модно одетая девушка Манижа.
“Мне вообще-то рок больше нравится. Цой, например, или вот недавно был на “Машине времени”, - признается 28-летний Шохин. По его словам, он пришел на вечеринку только потому, что один из артистов, некий Баха-84 - его друг.
Шохин работает в Москве, а его жена и две дочки живут в Душанбе
Шохин в Москве уже 12 лет. Он работает на домостроительном комбинате. У него уже есть российское гражданство, а родители помогли купить квартиру - они тоже давно живут в России. Правда, супруга Шохина и две дочки все еще живут в Душанбе, но он собирается перевезти их в Москву - как и его друзья-рэперы, Шохин живет на два дома.
Пообщаться с земляками пришел и 28-летний Али. Ради этого он специально приехал из подмосковной Яхромы, где работает инженером на стройке. Пропустить выступление Мастера Исмаила он не может - ведь они с ним из одного района Душанбе, который называется Профсоюз.
А 19-летняя сотрудница сотовой компании Пинора пришла потому, что ей нравится Мастер Исмаил. “Его песни у меня на телефоне и на планшете. Музыка очень грамотная”, - считает девушка.
Пинора и Али пришли на концерт таджикского рэпа по разным мотивам
Концерт начинается. “Ladies and gentlemen, салям алейкум!”, - приветствует собравшихся ведущий. Но через полчаса после начала мерное течение концерта нарушено. В разных концах зала люди вдруг начали чихать, полились слезы, в горле запершило - кто-то распылил перцовый газ. На сцену выбежал охранник клуба с разбитой до крови головой. “Концерт окончен. Всем оставаться на своих местах до приезда сотрудников полиции”, - заявил он в микрофон, отобранный у рэпера.
В клубе началась паника. Что это? Нападение скинхедов? Полицейский рейд? Люди бросились открывать окна, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Настроение у всех испортилось.
Тут подъехала полиция и бригада скорой помощи; людям, наконец, разрешили выходить.
Ситуация прояснилась: некие пришедшие на концерт ребята не захотели покупать билеты. Они искренне не понимали, почему они должны мелочиться и покупать какие-то билеты на встречу с земляками. Возникла перепалка между ними и охранниками, а потом и драка.
Охрана клуба на входе в собственное заведение распылила газ, и потом и остановила концерт. “Что поделать, если вы не умеете себя вести”, - объяснили охранники свое решение.
Вечеринка таджикской диаспоры в “Москва Hall” закончилась дракой и “газовой атакой”
Зарабатывая копейки на простых работах, у себя дома гастрабайтеры могут себе позволить пожить на широкую ногу
Невысокая, смуглая таджичка Матлюба живет в России уже шесть лет. Она приехала сюда из Таджикистана. Девушка работает здесь домработницей – моет, убирает, готовит. Двое братьев Матлюбы тоже живут с ней в одном городе и работают на стройке. Как и большинство гастрабайтеров, в России Матлюба и ее братья зарабатывают и, соответственно, живут здесь скромно… У себя же дома они и другие соотечественники, уехавшие в Россию, постепенно сформировали некую касту «новых таджиков», как их там называют. Которые на заработки в чужой стране могут позволить у себя дома если не все, то очень многое.
Откуда берутся трудовые мигранты
Люба (так ее здесь называют) приехала из маленького поселка, располагающегося на Сырдарье. В семье ее родителей четверо детей: она, двое братьев и сестра.
- Там, дома, у нас очень хорошо. Там тепло, растут абрикосы, миндаль, хурма, виноград, грецкие орехи, – вспоминает девушка, - природа красивая. Горы. У нас свое хозяйство: сад, куры, на участке много цветов. Во дворе - тандыр и колодец. Дома наши одноэтажные, стоят рядком, в одном дворе. Централизованного отопления в них нет, зато есть туалеты и ванны. По сравнению со здешними «дворцами», - небольшие. Когда здесь, в России, я в первый раз увидела коттеджи, была потрясена. Мне предстояло в них убираться, и я боялась, что не справлюсь, - такими огромными они мне показались. В нашем поселке часто не бывает электричества – утром в 5 часов включают, в 8 отключают. И вечером дают на пару часов. В остальное время «света» нет. Мы уже к этому привыкли и научились обходиться без него: готовим во дворе на печке, дом топим дровами. Интернета у нас там нет, – так что, не особенно страдаем. В городе в этом отношении лучше – там и электричество перестали все время отключать, и интернет у них есть. Да мы приспособились – покупаем генераторы. Хотя используем их редко, - если только телевизор посмотреть. Семья у нас дружная, мы все очень любим друг друга и сильно привязаны к дому. Но в течение пятнадцати лет все мы регулярно, по очереди, оставляем Таджикистан и уезжаем работать в Россию. Как и все наши соседи и знакомые – все, у кого есть эта возможность.
Причин тому, что Люба, ее родные и друзья бросают свои привычные занятия, семью, друзей и едут в наш суетный, холодный и неприветливый город несколько: в их поселке трудоустроиться практически некуда. В муниципальных организациях – школах и поликлиниках есть места, но они там пустуют, потому что не хватает специалистов. Дефицит «ученых» людей таков, что с образованием возьмут хоть куда, лишь бы был диплом. Но земляки девушки не стремятся получать образование, а предпочитают, закончив школу, сразу ухать в Россию на заработки. Зачем учиться, когда можно обеспечить себе более высокий уровень жизни, таская ведра с цементом и подметая асфальт в России?
- У нас там очень маленькие зарплаты – говорит Матлюба. - В среднем 3,5 тысячи рублей в месяц при ценах на продукты и вещи, как в России. Лаваш стоит 30 рублей, килограмм вареной колбасы – 250, футболка – 100-150 рублей; комплект женской национальной одежды, (платье и штанишки), самой скромной, от 1500р. Праздничная национальная одежда - от 6000 рублей. Если ты все-таки нашел работу, чтобы тебя туда взяли, нужно заплатить кому следует. Есть там у нас производство, где шьют джинсовую одежду под вывеской итальянской фирмы. Чтобы туда попасть, нужно дать управляющему взятку 600 долларов. Чтобы эту взятку передать, нужно сначала договориться через знакомых, потому что желающих больше, чем рабочих мест.
Если говорить о социальных льготах, то у нас их очень мало. Пенсия копеечная, если работал всю жизнь и имеешь большой стаж, в старости будешь получать те же 3-4 тысячи. Мать-одиночка имеет право на какие-то выплаты, но такие мизерные, что даже говорить о них стыдно. Если и помогает таким людям государство, то в основном продуктами – дают муку, рис, консервы. Иногда одежду. Страховой медицины у нас нет. Лечимся за деньги. Бесплатно можно ребенка в поликлинику сводить, и то надо врачу денег дать за визит – 100 рублей. Отблагодарить, иначе у нас не принято.
Таджикские деньги называются сумони. Матлюба с родителями считаются там обеспеченными людьми. Не миллионерами, но могущими себе многое позволить. В принципе, в Таджикистане можно прожить на 7 – 8 тысяч рублей в месяц семьей спокойно, если тратить только на продукты, квартплату и позволить себе купить пару недорогих вещей – игрушку ребенку и себе брюки. А вот если ты заболеешь, или ремонт надо сделать, или сына женить – на это денег не остается, копить не с чего. Как везде на Востоке, земляки девушки очень любят изобилие во всем, и стараются в соответствии со своим представлениями о роскоши обустроить свой быт. Людям непременно хочется, чтобы в доме было много красивой мебели, красивой посуды и дорогой ремонт, - с лепниной и позолотой; много ковров, самая хорошая бытовая техника. Поэтому каждый третий таджик ищет работу в России, и все, что удается заработать, уходит на свадьбу, на постройку и обустройство дома.
Позволить не ездить на заработки в Россию могут себе те, у кого свое дело – пекарня, ресторан, гостиница. Но малый бизнес в Таджикистане не особенно развит, и подавляющее большинство работают на хозяина. А значит, - живут очень скромно.
Дорога в Россию
В Сибирь я попала по совету родителей – призналась девушка.- Я на тот момент развелась и не знала, как дальше жить, что делать. Образования у меня, кроме среднего, никакого нет, я как в 18 лет вышла замуж, так и жила в семье мужа, нигде не работала. Нужно было что-то делать. Родители знали, куда ехать, к кому, какая тут есть работа. Чтобы не дать мне времени впасть в уныние, за две недели оформили загранпаспорт и отправили сюда.
Сами мои родители – образованные люди. Мама – педагог, папа – музыкант. А я после школы не училась по той причине, что от поселка ездить в училище нужно было очень далеко, на автобусе, а до остановки идти еще полтора километра по лесу. Родители беспокоились, как я буду одна через лес ходить, и не разрешили мне. После замужества я хотела поступить на заочное, но свекровь не позволила. Так и осталась я неучем. Приехала в Россию и стала домработницей в домах нескольких семей. Первый год было тяжело – жить одной было непривычно, я скучала по дому. Потом приспособилась и стало легче.
Там, дома, мы никогда ни в чем не нуждались, жили всегда вполне обеспеченно. Пока не настали девяностые годы, и не развалился Союз. Тогда люди начали голодать. Работы не стало, деньги обесценились, продукты в магазинах пропали. Началась гражданская война. Никто не мог получить зарплату – ее месяцами не выдавали. В магазинах за хлебом появились такие очереди, что можно было целый день стоять и ничего не купить – продуктов не хватало. Поэтому за хлебом ходили ночью, часа в три, с надеждой, что к утру откроют и тогда нам достанется что-нибудь. Мы на тот момент жили в городе. Если бы в поселке, было бы проще – с хозяйством не пропадешь, там пшеница растет, картошка. А вот в городе приходилось туго. Помню, как мы радовались, когда отец получил наконец – то зарплату. Потом мы переехали в деревню. В сельской местности работу найти сложно, и отец отправился на заработки в Россию. И мы оказались вдруг, среди полуголодных сельчан хорошо обеспеченными людьми, - благодаря заработкам отца. Потом вслед за ним поехала мама, а я осталась за старшую. Потом мама вернулась, на ее место уехала я, а там и братья окончили школу и тоже поехали в Россию на замену отцу. Так и живем уже пятнадцать лет.
Как мы живем в России
Я живу в домике для прислуги у своих работодателей, одна. Там у меня комната и небольшая кухня, большие окна, хорошая мебель. Зимой там тепло, кругом лес, свежий воздух. Когда приезжает кто-то из родителей, они живут со мной. Братья работают недалеко от меня, и живут в доме, который тоже дал им работодатель – один брат с женой в одной комнате, второй с семьей – в другой; кухня у них общая. Питаемся мы так, как привыкли дома – готовим плов, выпечку, часто покупаем фрукты. Я тут привыкла и мне здесь комфортно – есть работа, жилье, и я знаю, что не пропаду.
За пять лет, что я тут работаю, мои работодатели стали мне как свои, даже если и поругают меня где – я не обижаюсь. Чувствую себя как дома - все им рассказываю о своей жизни, о своих делах. Они мне – о своих. Всегда выслушают, и если надо – помогут. Здесь я одеваюсь во что мне нравится – в джинсы и футболки, и ни на кого не оглядываюсь, что не одобрят. Но шорты и открытые сарафаны не ношу, конечно. Не привыкла. А во всем остальном веду себя как обыкновенная россиянка.
Здесь мы общаемся с людьми своей национальности, дружим и с русскими. За все время ни разу не приходилось сталкиваться с неприязнью или агрессией в свой адрес. В основном на нас не обращают внимания – ну ходят люди по улицам, и ходят, никому дела нет, кто они и что тут делают. Не говорят – ой, приехали тут. Я думаю, неважно, какой ты национальности, где ты находишься, - в Таджикистане или в России. Тебя будут везде хорошо принимать, если ты с уважением относишься к окружающим и честно трудишься. Если бы нам было плохо в России, мы бы не возвращались сюда из года в год. Обычно мы работаем тут посменно: год здесь – год там. В этом году мы с братьями и невестками здесь, в Сибири, дома остались родители с младшей сестрой. Братья работают на стройке, получают по 25 – 27 тысяч, по 5 дней в неделю, по 8 часов в день. Но если случаются авралы, то трудятся без выходных и перерывов. Я работаю домработницей в трех семьях, убираюсь в их домах, иногда готовлю, иногда в саду что-нибудь делаю. В любой день – и в субботу, и в воскресенье бывает, - как получится, прихожу к 9 и ухожу в 6-7 вечера, получаю 16 тысяч в месяц. Наши доходы мы с братьями отправляем родителям. Что-то себе оставляем на необходимые траты – на медицинское обслуживание, например. Остальное копим на обустройство жилья, на нужды семьи.
Конечно, когда мы приезжаем домой с большими суммами денег, считаемся там чуть ли не миллионерами. Сейчас эта ситуация стала привычной, - уже многие так живут. И соседи знают уже, что раз из России вернулись, значит, с большими деньгами. Но там эти средства моментально «испаряются», - в прошлый приезд домой я купила стройматериалы на жилье, дорогую стиральную машину, всякие вещи по хозяйству – стремянку, раковину, нарядов набрала, - я же женщина и люблю приодеться. Сдала на права, - у нас есть машина. А так как доходов там никаких нет, сумма, казавшаяся огромной быстро растаяла. Деньги, которые я зарабатываю, трачу в основном на свои нужды – сейчас семейные траты не такие большие. По-другому было сначала - все средства, которые зарабатывал отец, шли на жилье – родители построили себе новый дом, обоим братьям по дому. А большую часть бюджета «съели» наши свадьбы, которые у нас принято играть как можно роскошнее, - моя и братьев.
Таджикская свадьба
Свадьба, которая у нас идет неделю, обходится в среднем в 3000 долларов, - сообщает Матлюба. - Еще нужны деньги на обустройство дома молодоженов – примерно по 2000 долларов от семьи каждого новобрачного. Молодожены должны въехать в полностью обставленную и обустроенную, как минимум, комнату в доме родителей. Или в квартиру. Или дом - по возможностям. Там должно быть все – хороший ремонт, мебель, посуда, ковры, золотые украшения и бытовая техника. Не меньше.
Свадьба в жизни каждого таджика имеет очень большое значение. Женят и замуж выдают там родители. Без свадьбы просто жить вместе гражданским браком, как это принято в России, нельзя – это невозможно. Мужчине и женщине, чтобы начать совместную жизнь, надо пройти целую церемонию. Перед тем, как принять решение, собирается семейный совет, где выясняют, хочет сын жениться или нет. Если он согласен, родители идут сватать приглянувшуюся девушку. Жених и невеста, как правило, до свадьбы не бывают знакомы: гулять и общаться неженатым парам нельзя, в Таджикистане это считается неприличным. Девушки выходят замуж рано и в двадцать лет уже считаются «перестарками». Муж часто бывает старше, - может и на 7 лет, и на 15 – 20 - это нормально. А вот чтобы жена была мужа старше – так не бывает. Но в большинстве случаев жених тоже молод. Там принято рано жениться, потому что до свадьбы половую жизнь вести нет возможности - до брака парням нельзя женщину даже за руку взять,- это осуждается. Юных девушек очень берегут, - чтобы никто лишнего слова не мог сказать, и не испортил репутацию. Иначе никто не посватается. При выборе пары дочери родители смотрят на то, чтобы претендент был из хорошей семьи, уважаемой, - значит, жених будет хорошо воспитан. Обращают внимание на то, какое о выбранной семье мнение у людей. По любви браки случаются, но это бывает очень редко, потому что должны быть не против все родственники со стороны жениха и невесты. Если кто-то возражает, брак невозможен.
Если незамужняя женщина общается с парнями, общество решит, что она не строгая с противоположным полом и ведет себя развязно. Или если, например, все-таки не общается, но несколько мужчин пыталось с ней познакомиться, значит, она неприличная и давала повод обращать на себя внимание. То есть вообще ничего нельзя,- не то, что сексом заниматься. Поэтому деваться особо некуда и женятся очень рано.
На самой церемонии должны присутствовать все родственники, друзья, соседи, знакомые и знакомые знакомых. Приглашения на бумаге можно послать только молодежи. Людей постарше надо приглашать лично, иначе это считается неуважением. Чтобы обойти всех с приглашениями, уходит два – три дня. Надо зайти в дом, три раза поклониться, поинтересоваться, как здоровье хозяев, как у них дела, а потом только позвать на праздник. На свадьбе обычно бывает не меньше 500 человек гостей.
Перед свадьбой в мечети паре должны дать никох – разрешение на брак. Оно значит для женщины, что мужчина теперь принадлежит ей, а женщина – мужчине, во всех смыслах. После сватовства на сговоре по традиции разрывают белую ткань – это означает, что девушка теперь занята. Невеста должна быть обязательно девственницей. После брачной ночи свекрови демонстрируется пятно крови на простыне.
Первый день празднования – утренний плов. На нем присутствуют только мужчины, они там знакомятся друг с другом, поют и танцуют. Кроме плова на столах стоит все что угодно – кебаб, фрукты, самса. Но плов должен быть обязательно. Основное блюдо готовится в огромных казанах на улице, специально нанятыми для этого людьми, только мужчинами. Самое маленькое количество риса для такого плова – 50 килограмм, к нему прилагается 30 килограмм моркови и так далее. Плов начинают готовить в 5 часов утра. В тот же день вечером накрываются в ресторане столы и приходят все – и мужчины и женщины, они сидят в одном помещении, но все равно раздельно. Всю праздничную неделю молодые ничего не делают, только гостей принимают. За это время новая невестка должна со всеми родственниками познакомиться и принять от них подарки. Подношений столько, и они такие дорогие, что свадьба обычно окупается.
Если невеста оказалась не девственницей, брак расторгается, все подарки возвращаются, и все траты семьи жениха на свадьбу возмещаются. Если жених знает, что будущая жена не девушка, но хочет жениться, это сделать очень сложно – его родители будут сопротивляться. А спорить с родителями не принято.
После свадьбы свекр идет к новой дочери в гости в первый раз, и приносит свои подарки. Обычно это мебель или золото. Или ковры. В общем, презенты должны быть дорогими. Все вещи для новой семьи дарятся до рождения ребенка. После появления первенца все уже будет предназначаться только ему – это будет кроватка, коляска, игрушки и так далее.
В конце свадебной недели свекровь перед новой невесткой ставит два блюда – с маслом и мукой. Она окунает руки в масло, потом в муку и это означает, что она перестает только принимать гостей, наряжаться и краситься, а становится уже настоящей хозяйкой, и начинает выполнять всю работу по дому.
Жизнь в Таджикистане
Неудивительно, что при таких обычаях треть населения Таджикистана работает в России - иначе не проживешь и детей не женишь. Принцип строения общества в этой стране несколько иной, нежели в России. Люди там живут махаллями. Махалля – это сообщество друзей, соседей, родственников и знакомых, проживающих в одном районе, где все друг друга знают, дружат и общаются. Все ходят друг другу на праздники и похороны, сообща решают, что делать с непутевыми, или как помочь нуждающимся.
- У нас была там бедная семья, и мы всей махаллей им помогали – говорит Люба, - кто чем мог. И деньгами скидывались, и вещи приносили, и продукты. У них детей было много, а для нас чужих ребятишек нет, - мы относимся к любому малышу, как к своему. Эти дети потом выросли и все тоже в Россию уехали.. Откуда пошел обычай жить махаллями – не знаю, но это было всегда – и деды наши и прадеды так жили. Махалли бывают разные - наша маленькая, в ней живет всего триста человек. А в соседней - тысяча. У нас там все друг другу доверяют: никто никогда не запирает двери, не прячет золотые украшения. Потому что появление вора невозможно – нового человека видно сразу.
- Мы все там как братья и сестры, - соседи и с ребенком посидят, и по хозяйству помогут, и вещами своими дадут попользоваться, если нужно – улыбается Люба.- У нас там принято иметь много детей, самое маленькое – по трое. А у кое-кого и по восемь ребятишек.
Ходим мы там обычно в национальной одежде. Молодежь сейчас стала чаще одеваться по-европейски, но на праздники все стараются выглядеть по - старинке. Девушки любят яркие цвета в одежде, блестки и стразы – это считается очень красивым. Приличная одежда, в которой не стыдно в люди выйти, летом должна быть из шелка, а зимой – из бархата. Метр такой ткани стоит от 600 долларов, но денег на это не жалеют – национальная одежда из моды не выходит, и комплекта хватает на всю жизнь. Мужчины национальную одежду – халат чапан надевают только на праздники. А в обычной жизни ходят в брюках и рубашках. Еще у нас любят золото и вообще украшения. Считается, что чем больше надето украшений, тем лучше. На женщине сразу может быть по 5 – 6 колец, несколько цепочек с кулонами, браслеты, серьги с камнями. Чем больше камней, тем лучше. В России так украшаться не принято, но мне очень хочется. Иногда решусь и чувствую себя неловко – слишком много посторонних взглядов привлекаю тогда. Душу отвожу только в Таджикистане (смеется). И еще у нас сильно красятся. Даже в будний день, даже домохозяйка, - всегда накладывают яркий макияж, чтобы муж пришел с работы, а она такая вся красивая сидит. Его ждет. Чтобы обеспечить себе все это, конечно, нужны средства. Вот и рвемся в Россию – дома на это все где денег взять? А выглядеть и жить прилично хочется.
Мы мусульмане, но в большинстве своем не особо религиозные. В мечеть мало кто ходит, и пост не все соблюдают. Но алкоголь у нас не пьют, свиней не разводят, без разрешения муллы никто не женится и все стараются жить по шариату. Например, женщина, рожающая ребенка вне брака, по шариату поступает неправильно, и ее будут осуждать не только потому, что безнравственно, но и потому, что это нарушение законов корана. К женщине у нас вообще особое отношение – она должна быть целомудренной. Но в семье, как у вас говорится, не без урода. В нашей деревне была гулящая девушка из неблагополучной семьи. Стала заниматься проституцией. У нас если случается такое, это большой скандал. Мы такого члена общества вообще изгоняем из общины. Но ее не выгнали, ей еще шестнадцати не было, а на собрании уважаемых людей ее решили стерилизовать. Директор школы, где она училась, отвез ее в город и там ее сделали бесплодной. Как она будет дальше жить – непонятно. Замуж ее не возьмет никто. Детей она не сможет иметь. Репутация испорчена. Видимо, придется ей все - таки потом уехать из деревни – махалля не потерпит, если она будет вести прежний образ жизни.
Если у кого-то случается неприятность, даже тот, кто не ходит в мечеть, читает намаз 5 раз в день – обращается к Богу. Каждый, кто хочет соблюдать пост в рамадан, соблюдает его. Если не захочешь – никто не заставляет. Вера – личное дело каждого. Женщины могут посещать мечеть так же, как и мужчины. Но если у женщины менструация, то туда заходить нельзя. И пост нельзя соблюдать, и молиться нельзя. И после родов 40 дней, и после брачной ночи тоже нельзя. Потому что женщина тогда считается нечистой.
Открытую одежду мы не носим, никто. Даже мужчины у нас в любую жару всегда носят рубашки с закрытым рукавом и брюки. Шорты никто не носит, даже дома. Детям так можно ходить лет до 12, у старших должно быть все закрыто. Женщины под длинное платье надевают штанишки, чтобы щиколотки не выглядывали. Жарко, но оголяться нельзя. Собак и кошек у нас в доме держать не принято. Почему, не знаю. Только на улице можно. Птиц, правда, любим. У нас у многих дома клетки с птицами.
За стол мы все вместе садимся. У нас нет такого – чтобы каждый, во сколько пришел, во столько и перекусил. Завтракаем, обедаем, ужинаем всей семьей. Невестки за столом прислуживают. Женщины у нас делают одну работу, мужчины – другую. Мужчине на кухне не принято быть. Каждую девочку с 12 лет приучают быть хозяйкой – учат готовить, убираться, стирать, гладить.
И еще у нас там есть такие люди, здесь их называют «таджикские цыгане». У нас их не любят. Нам стыдно, что они не работают, побираются и позорят своим образом жизни нашу нацию.
Восток – дело тонкое
У нас бывает и так, что иногда люди вынуждены женить своих сыновей, даже если те не горят желанием, - говорит Люба.- Это делается, когда нужна помощница по хозяйству, работница; если у них дочери нет, одни мальчики. Когда в доме появляется невестка, она считается дочерью. У нас вообще такого нет – это твоя дочь или сын, а это мои дети, - если женщина попадает в семью мужа, она считается родной. Девочек с детства приучают к тому, что в будущем ей придется называть чужую женщину мамой. Свекрови перечить нельзя. Вот как она сказала, так и должно быть. Вплоть до того, что тебе носить, из какой ткани одежду шить – все решают родители мужа. Если ты работаешь, то все деньги тоже должна отдавать им. Если новоиспеченная мать придирается и не любит невестку, надо терпеть. Вообще в Таджикистане принято жить всем вместе – бабушки, дедушки, родители, семьи детей, внуки – все живут в одном доме или строят свои дома рядом, как можно ближе. Но бывает и такое, что отношения все-таки не складываются, и молодая семья отделяется. Инициатива должна исходить от мужа, но опять только с разрешения родителей.
Мужчина у нас считается главным. Даже если это твой младший брат. Как сказал мужчина, так женщина и должна делать. Жена мужа, родителей, старших братьев, свекровь со свекром и так далее нужно называть на «вы».
Если женщина разведена, или вдова, и живет с мужчиной вне брака, это большой позор. Общество ее осудит. Если случается, что человек влюбляется в девушку старше себя, то осуждение общества ложится на женщину. Считается, что это она его привлекла к себе, приворожила. Потому что, как у нас считается, не может нормальный человек заглядываться на даму старше себя, когда есть столько молодых и красивых кругом. Если такой союз существует вопреки всему, брак в этом случае невозможен, - родители «жениха» не позволят. В России двадцатилетний парень может жениться хоть на сорокалетней, - никто ничего не скажет. У нас сорокалетняя женщина уже устраивает браки своих детей. Исключения бывают, но очень редко. Создать семью с женщиной старше по возрасту возможно только в том случае, если жена старшего брата достается «в наследство» младшему. Тогда он женится на вдове брата. Это считается нормальным, но это происходит только в том случае, когда невестку любят в семье умершего мужа и не хотят, чтобы она ушла.
И напоследок
Несмотря на то, что на Родине Матлюбу ждет семья, она не горит желанием возвращаться туда.
- Что я буду делать в Таджикистане, когда окончательно вернусь туда – это большой вопрос, хоть я и строю там себе дом, - признается девушка. - Работать я за 3 тысячи не хочу, замуж вряд ли уже выйду – мне под тридцать, а у нас на женщинах моего возраста жениться не принято. И самое главное – я привыкла к личной свободе, какой располагаю здесь. В России я могу распоряжаться своей жизнью так, как считаю нужным, иметь личную жизнь. Дома это невозможно. Если бы можно было жить здесь с семьей, я бы осталась в России.
Вчера, 22 мая, в доме на Малой Бронной, жителями дома №22, были обнаружены два подвала, в которых нелегально проживают гастарбайтеры-киргизы.
2. Нам удалось пройти в один из них, и мы увидели неутешительное
зрелище.
Судя по количеству обуви, в подвале проживает не менее 30
человек.
3.
4. Все пространство заставлено кроватями и прочей утварью, везде
очень грязно. В помещении нет вентиляции, очень душно, создается
благоприятная атмосфера для размножения бактерий, которых здесь и
так немало.
5. В подвале многие живут семьями, есть и маленькие дети.
6. Кухня.
7. В подвале есть ванна, туалет, подключена стиральная машина –
киргизы пользуются всеми коммуникациями, но наверняка не платят за
эти услуги – получается, за свет и воду нелегальных мигрантов
платят жильцы дома №22.
8.
9. Вызвали сотрудников полиции через службу 02. Стали ждать. Жители
подвала не могли попасть в свои благоустроенные апартаменты и
изображали туристов.
10. Наряд полиции задерживался. Через час пошли искать
участкового.
11. Сотрудники милиции прибыли на место только через полтора часа и
после четырех звонков, признались, что они бессильны что-либо
сделать.
12. - Откройте, полиция! - но никто не открыл.
13. Ни у одного киргиза нет регистрации, но милиция не вправе
их трогать – мигранты находятся под опекой ЖЭКа.
14. Диспетчер ЖЭКа чувствует свою безнаказанность и отказалась
выдать сотрудникам милиции ключи от подвала, где находится
общежитие киргизов.
15. Роман Ткач. Житель дома по М.Бронной. Оплачивает счета за себя,
свою семью и гостей столицы.
16. Во дворе дома на Малой Бронной таких подвалов два, в любом из
соседних дворов ситуация не лучше, например, еще одно такое
общежитие находится на Тверском бульваре.
Пока готовился пост....
В Москве минувшим вечером тушили сильный пожар в центре
города.Возгорание произошло на чердаке расселенного двухэтажного
дома старой постройки на Поварской улице. Его площадь составила 300
квадратных метров. На месте происшествия работали 16 пожарных
расчетов. Из горящего дома удалось спасти двух
рабочих-гастарбайтеров. Как они попали в заколоченный дом, сейчас
выясняют следователи. Кроме того, 10 человек были эвакуированы из
соседней жилой пятиэтажки.По предварительной версии, причиной
пожара стало неосторожное обращение с огнем.
Сохранено
Начинается новый день. А новый день – это новая работа.
Причем работа самая разнообразная: начиная со строительства…
…грузчиков на рынках и складах…
…и заканчивая работой дворника.
Хотя опять же «работа» - это громкое слово, потому что те же москвичи, которые имеют работу, получают стабильную зарплату, работают легально и ночуют дома, а не прямо на рабочем месте. А вот работа гастарбайтеров отличается от такой.
Да-да эмигранты часто ночуют там, где и работают. А. Воробьев сам говорит о том, что в Зарайске 600 человек живут прямо на заводе, на котором они работают. А вечером спокойно гуляют, ходят в магазины, чем вызывают беспокойство у местных жителей, потому что неизвестно, кто эти люди, чем они занимаются и откуда они.
Или же в непонятных местах: подвалах или полуразрушенных зданиях.
Иногда в местах проживания нет элементарных условий, чтобы помыться. В таких ситуациях приходится проявлять фантазию.
Жизнь гастарбайтеров-эмигрантов опасна и трудна. Это постоянные проверки документов…
И вновь проверки документов… А на уместный вопрос Канделаки об отношении к вопросу об уголовной ответственности за нарушения прописки, Воробьев, по сути, ушел от ответа, постаравшись сменить тему.
А иногда и вообще задержания, когда совершаются совместные рейды полиции и ФМС по выявлению нелегалов. Рейды-рейдами, но пример Европы явно показывает, что даже вполне в спокойном месте может произойти нечто, что станет последней каплей, а дальше… погромы школы и полицейских участков, поджоги автомобилей… И пока только треть преступлений совершается эмигрантами надо уже что-то делать, чтобы не случилось однажды так, что будет страшно выйти на улицу. Но только что? Ввести мораторий на въезд эмигрантов, как предлагает ЛДПР? Опять же Воробьев отвечает на этот вопрос, говоря, что это не поможет решить проблему, потому что ни одна развитая страна, конечно, полностью обойтись без эмигрантов не сумеет, ведь рабочие руки нужны везде. Возможно, решением может быть ревизия эмигрантов и тех, кто предоставляет им работу, жесткое регулирование их деятельности. Все-таки опасность повторить опыт Франции, Англии, Швеции, да и вообще Европы в целом имеется. И в итоге России и Подмосковью, в частности, могут угрожать не только лесные пожары. Если ждать, сложа руки, то через какое-то время не мы будем наблюдать по новостям за тем, что происходит в пригородах Стокгольма, а жители Швеции будут наблюдать за происходящим в пригородах Москвы. Вот только что же делать?
Наши гастарбайтеры показаны в программе с двух сторон, это и люди, без которых мы, увы, не справимся, но и люди, которые увеличивают долю совершаемых преступлений (треть преступлений совершается в стране совершается выходцами из других государств), да и спокойно по улице многим они просто мешают ходить. Но жизнь наших эмигрантов отнюдь тоже нелегка. Предлагаю немного окунуться в нее, чтобы хоть частично увидеть все воочию, и понять о чем именно говорит А. Воробьев.
Павел Пряников
«Экономическое чудо» в ОАЭ основано не только на нефти, свободе торговли и «пузыре» рынка недвижимости, но и на сверх-эксплуатации гастарбайтеров. Индусы, пакистанцы, филиппинцы и прочие представители Южной и Восточной Азии составляют в ОАЭ 85-90% населения, при этом они живут в ужасающих условиях, не имеют никаких прав, а их заработки не превышают $150-300.
Ещё в 1960-х годах территория, которая ныне называется «Объединенные арабские эмираты», была населена бедными бедуинскими и рыболовными племенами. Несмотря на английский протекторат, здесь было фактически узаконено рабство (официально отменено только в 1963 году), а основными внешнеторговыми операциями была контрабанда.
Принято считать, что основой процветания ОАЭ явилась нефть. Но это не вся правда. Эмираты с 70-х годов стали «прачечной» арабского мира, где отмывались грязные деньги. Известный писатель Майк Дэвис, написавший книгу «Страх и ненависть в Дубае», обращает внимание , что после иранской революции 1979 г. Дубай стал подобием Майами в Персидском заливе, принимая основной поток иранской эмиграции, деятельность которой вскоре сосредоточилась вокруг контрабанды золота, сигарет и алкоголя в Иран и Индию. А недавно, с одобрения Тегерана, Дубай привлёк массу иранской буржуазии, использующую Дубай уже скорее как Гонконг, чем как Майами – а именно в качестве базы для торговли и межнационального образа жизни, столь привычного современной элите. Иранская тусовка отвечает примерно за 30% вкладов в дубайскую недвижимость.
Недвижимость стала третьим столпом экономики ОАЭ после нефти и сомнительных финансовых операций (впрочем, экспортные поступления от углеводородов сокращаются год от года). Даже несмотря на сдувшийся в 2009 году «пузырь» рынка недвижимости, в эмиратах сейчас возводится около 600 зданий, каждое из которых превышает по площади 100 тысяч квадратных метров.
Для обслуживания растущей экономики ОАЭ с 1970-х годов начинает «импортировать» иностранную рабочую силу.
Сегодня иностранцы составляют около 85-90% населения ОАЭ. Для сравнения – в странах Персидского залива с похожими режимами, менталитетом и опорой на экспорт нефти эти показатели таковы: иностранцы составляют 18-19% от населения Омана, 20-33% – в Саудовской Аравии, 33% населения Бахрейна, более 50% населения Кувейта, 75-80% населения Катара. Несложно проследить, что чем более открыт внешнему миру персидский режим, чем он более либерален – тем значительнее в нём присутствие гастарбайтеров.
По данным переписи населения 2005 года, граждан ОАЭ насчитывалось 4 миллиона 104 тысячи человек. Коренных жителей – 20,1%. Но не было учтено примерно 400 тысяч нелегальных мигрантов. По итогам первой половины 2010 года вместе с нелегалами население эмиратов достигло примерно 5,5-5,7 миллионов человек.
Самое большое количество приезжих из Индии – 1 миллион 750 тысяч, из Пакистана – 1 миллион 25 тысяч человек, из Бангладеш – 500 тысяч человек. Китайцев, филиппинцев, таиландцев, корейцев, афганцев, иранцев и арабов – в общей сложности еще около 900 тысяч человек.
Среди стран-доноров рабочей силы также есть региональная специализация, связанная с множеством факторов. Так, около 60% иммигрантов из Индии попадают не только в ОАЭ, но и во все страны Персидского залива из штата Керала. Ещё 30% – из штатов Гуджарата и Кача. По этнической принадлежности большинство индийских рабочих - гуджаратцы, маратхи, тамилы и телугу. Кроме того, что это одни из самых бедных штатов в Индии, данные этнические группы характеризуются низкой грамотностью, выносливостью и, как пишут сами СМИ Залива – «безропотностью». Категорически не хотят видеть у себя правящие классы ОАЭ сикхов и пенджабцев из Индии. В отличие от тех же тамилов, сикхи и пенджабцы отличаются задиристостью и «преувеличенной гордостью». Несколько лет назад 17 сикхов забили до смерти в Дубаи нескольких пакистанцев. ОАЭ, где убийства – редчайший случай, испытали настоящий шок.
Кроме того, у посредников-рекрутов сложились прекрасные коррупционные отношения с коммунистическим правительством штата Керала. А сами керальские власти заинтересованы, чтобы штат покидала местная беднота, лишённая не только работы, но и нередко средств для пропитания. В общей сложности Кералу для работы за границей покинуло около 2 миллионов человек.
Почти все пакистанцы прибывают в ОАЭ через Карачи. В основном это белуджи. 45% иммигрантов из Бангладеш прибыли из района Читтагонга, около 20% - из Дакки. Почти все рабочие из Шри-Ланки и Таиланда приехали из столиц своих государств, среди филиппинцев преобладали выходцы с Лусона.
Подавляющая часть мужчин-мигрантов занята на стройках или на работах в портах. Женщины (их около 600 тысяч от 4,5-4,8 млн. гастарбайтеров) в основном представлены филиппинками. К примеру, 90% должностей медсестёр заняты именно филиппинками. К слову, среди коренных жительниц ОАЭ работает только 3%.
Разумеется, на гигантских стройках ОАЭ практически отсутствует техника безопасности. Только среди индусов и только в Дубае статистика производственной смертности (включающая и самоубийства) в 2006-2008 годах была таковой : 1157, 1284 и 1420 случаев.
Заработок индусов-строителей составляет 150-300 долларов в месяц при 60 часовой рабочей неделе. При этом многим из рабочих предварительно приходится отрабатывать до 3000 долларов долга – за проезд в ОАЭ, визы, медицинские услуги и услуги посредников. Таким образом , в течение 2-3 лет гастарбайтеры оказываются на рабском положении – они не могут покинуть страну, предварительно не отработав долг. И только спустя это время они в состоянии выкраивать из своих скудных заработков по 50-70 долларов ежемесячно для своих родных, оставшихся в Индии – на эти деньги на их родине может питаться один взрослый с 2-3 детьми.
Система найма трудовых мигрантов за 30 лет функционирования отлажена до идеала. Основную роль в ней играют «спонсоры» или «поручители» – граждане стран иммиграции, так называемые кафилы (они необязательно являются работодателями), которые набирают рабочих в странах - донорах иммигрантов с помощью рекрутинговых агентств. Без этого спонсора трудовой иммигрант не может получить визы. Со спонсором заключается контракт, по которому он несет материальную и юридическую ответственность за иммигранта, оплачивает расходы на перелет, визу, медицинскую справку, разрешение на работу и пр.
Впрочем, как показала практика, бороться с бесправием иностранных рабочих можно – но для этого нужна воля правительства страны-донора. На отстаивание прав своих соотечественников решились только Филиппины.
Манила приняла закон о взимании 13-долларового штрафа с иностранных работодателей за день задержки заработной платы филиппинским рабочим. Также был введен новый минимум заработной платы: с 200 долларов он был поднят до 400 долларов в месяц. Это вызвало возмущение рекрутинговых агентств Персидского залива, потребовавших от чиновников стран Персидского залива запретить филиппинцам работать в этих странах, пока правительство Филиппин не изменит свою политику.
Тем не менее, рекрутинговые агентства пошли на попятную, что объяснимо – они не хотят терять десятки миллионов долларов дохода от потери такого рынка гастарбайтеров, как Филиппины.
Но начиная с конца 80-х годов страны Персидского залива, в т.ч. и ОАЭ не только стали отказываться принимать новых арабских работников, но и вытеснять уже присутствующих. Страны Залива подозревали мигрантов из бедных арабских стран в нелояльности.
Показательна была война в Заливе в 1990-1991 годов, когда палестинцы Кувейта были призваны Арафатом к сотрудничеству с иракскими оккупационными властями. Вторжение было поддержано большинством проживавших на территории Кувейта палестинцев, а также выходцами из других арабских стран. После кувейтского кризиса более 800 тысяч йеменцев, 350 тысяч палестинцев, тысячи иракских и суданских иммигрантов были изгнаны из стран Персидского залива.
В самих ОАЭ ещё в 80-е годы 40% офицерского корпуса составляли выходцы из Иордании. Сейчас иорданцев в армии эмиратов практически нет.
Ещё одна проблема для иностранных гастарбайтеров – отсутствие женщин в их среде. Среди индийских рабочих мужчины составляют 90%, а среди пакистанских и бангладешских – и вовсе 99%. Нередко это приводит к различного рода сексуальным перверсиям, на первом месте среди которых – гомосексуализм.
Самый вопиющий случай такого рода произошёл не так давно в Дубае. Индус-строитель, переодетый в женский наряд, был арестован сотрудниками полиции торговом центре. В отчёте полиции говорилось, что на нём были «блестящий наряд, бюстгальтер, парик, его лицо было накрашено». В результате этот индус получил 6 месяцев условно и штраф примерно на 2722 доллара. Вот его фотография:
В странах Персидского залива иностранные рабочие – христиане (в основном с Филиппин, где 90% населения исповедует католицизм) часто сталкиваются с требованием местных работодателей сменить свою религию. «Через несколько месяцев работодатели делают вам ультиматум: вы должны стать мусульманином, чтобы сохранить свою работу. Если мы этого не делаем, то становимся жертвами жестокого обращения», – рассказывает одна филиппинская медсестра.
Начиная с 2005 года, в ОАЭ состоялось несколько забастовок гастарбайтеров. Самая крупная забастовка индийских и пакистанских рабочих-строителей состоялась в октябре 2007 года – в ней участвовали 30-40 тысяч человек в 10 лагерях. Они требовали повышения зарплаты, улучшения условий труда и проживания, увеличения норм выдачи чистой питьевой воды (бесплатная норма для рабочих – 2 литра воды в день).
В феврале 2008 года Дубайский суд вынес приговоры организаторам забастовки строительных рабочих. 45 граждан Индии были признаны судом виновными в угрозах общественной безопасности и уничтожении собственности во время незаконной и неразрешенной забастовки и приговорены к 6 месяцам тюрьмы и депортации после отбытия наказания. В заключительном слове судья Джасем Бакр заявил, что приговор послужит сильным сигналом тем рабочим, которые прибегают к незаконным методам в защите своих прав.
Вышеупомянутый писатель Майк Дэвис, побывавший в ОАЭ, так описал увиденное им как смесь неолиберализма и средневековья:
«Дубай это громадное «закрытое поселение», зелёная зона. Это апофеоз неолиберальных ценностей позднего капитализма в большей степени, нежели Сингапур или Техас; это общество будто начертано в стенах факультета экономики чикагского университета. И действительно, Дубай достиг того, о чём американские реакционеры могут только мечтать – оазис «свободного предпринимательства» без налогов, профсоюзов и политической оппозиции.
Феодальный абсолютизм восхваляется в качестве последнего слова просвещённого корпоративного управленчества, с официально слившимися политической и менеджерской сферой. Согласно Саиду Аль-Мунтафику, главе дубайского министерства развития и инвестиций: «Мы зовём Его Величество Генеральным Директором Дубая; именно потому, что он правит страной как частным предприятием частного сектора, а не как государством».
Ну а если вся страна это единое предприятие, то демократическое правительство совершенно излишне – ведь «Дженерал Электрик» и «Эксон» не являются демократическими организациями, и никто кроме крайне левых не стремится сделать их такими.
На вершине социальной пирамиды, конечно, находятся Аль-Мактумы и их родственники, которые владеют в эмирате каждой приносящей прибыль песчинкой. Далее идут коренные жители, составляющие 15% от общей численности населения, чьей привилегией является ношение традиционного белого дишдаша. Они представляют собой праздный класс, чья лояльность династии обеспечена перераспределением прибылей в их пользу, бесплатным образованием и рабочими местами в государственном секторе. Ступенью ниже – избалованные режимом наёмники. Это примерно 150 000 британских экспатриантов, наряду с другими европейскими, ливанскими и индийскими менеджерами и специалистами, которые в полной мере пользуются кондиционированным изобилием и двухмесячным заграничным отпуском каждое лето. Старые колониальные хозяева лидируют в славословии – британские экспатрианты и инвесторы стали главной опорой шейха Mo в его мире грёз.
Жители ОАЭ потребляют больше природных ресурсов, чем кто-либо на земле, опережая США и Кувейт. Об этом говорится в докладе Всемирного фонда дикой природы (WWF – Living Planet 2008).
В документе указывается, что «экологический след» (он измеряет давление, оказываемое человечеством на окружающую среду) каждого жителя ОАЭ равен 9,5 га, при том что на каждого человека на земле приходится 2,1 га.
Дубай, как и его соседи, попирает трудовые нормы Международной организации труда и отказывается принять международную конвенцию о трудящихся-мигрантах. Human Rights Watch в 2003 году обвинила Эмираты в том, что их процветание строится на «принудительном труде». Более того, как недавно подчеркнула в разоблачительной статье о Дубае британская «Индепендент»: «Рынок труда очень напоминает старую систему кабального труда, внедренную в Дубае его прежними колониальными хозяевами, британцами. Подобно их обнищавшим предкам сегодня азиатские рабочие вынуждены обрекать себя на настоящее рабство на протяжении многих лет, если они находятся в ОАЭ. Их права исчезают в аэропорту, где вербовочные агенты конфискуют паспорта и визы».
Эти невольники Дубая не просто подвергаются сверхэксплуатации - предполагается, что они должны быть полностью скрыты от любопытных глаз. Местная пресса не смеет рассказывать про рабочих мигрантов, про условия труда и про проституцию. А азиатским рабочим строго запрещено появляться в блестящих торговых центрах, на свежих полях для гольфа и в чопорных ресторанах. Унылые лагеря на окраине города, в которых рабочие теснятся по шесть, восемь, даже двенадцать человек в комнате без вентиляции, не являются частью официального туристического имиджа города – центра роскоши без трущоб и нищеты».
Но и самим жителям эмиратов, похоже, их богатство, основанное на сверх-эксплутации природных и человеческих ресурсов, не приносит счастья. Так, ОАЭ опережают все страны Залива по уровню ожирения среди населения. Более 15% детей и 45% женщин в ОАЭ страдают от ожирения. ОАЭ занимают второе место в мире по уровню заболеваемости сахарным диабетом. Более 25% эмиратских граждан больны, а еще 20% болезни угрожают в ближайшее время.