§ 5. Греческая фаланга

Разумеется, нельзя видеть во всём этом становление и в самом деле совершенно особой породы героев, породнившихся с бессмертными обитателями Олимпа, победительных сверхчеловеков, «белокурых бестий», для которых уже не существует ни преград, ни ограничений. В действительности всё то, что должно было отличать их от окрестных варваров, могло и не бросаться в глаза. Но в противостоянии любых сил решающее значение принимают даже микроскопические превосходства. Объективные законы реальной действительности таковы, что килограммовая гиря при прочих равных всегда перевесит ту, в которой насчитывается лишь 999 грамм. Вот так и чемпионом становится вовсе не тот, кто на целый порядок превосходит второго призёра, – на практике их разделяют ничтожные доли секунды, граммы и миллиметры.

Правда, живые люди – вовсе не бездушные гири, поэтому их «вес» далеко не всегда одинаков: внешние влияния, настроения, самочувствие – все это не может не сказаться на результатах усилий. Но ведь и те, кто может противостоять им, подвержены всё тому же, но, в отличие от первых, они терзаются страхом перед своими победительными соперниками, поэтому там, где счёт идёт не на единицы, а на десятки тысяч, даже микроскопическое превосходство служит источником самых громких побед.

Впрочем, здесь преобладание было отнюдь не микроскопичным, ибо оно имеет свойство каким-то таинственным образом умножаться, там где его обладатели вдруг собираются вместе. Не следует забывать ещё об одном чрезвычайно важном обстоятельстве, известном любому, кто когда-нибудь задумывался над тайнами человеческого поведения. Все переживаемое совместно, будь то спортивное состязание, театральное зрелище, похороны павших героев, приветственная встреча каких-то инопланетян, да всё что угодно, действует на людей гораздо сильнее, чем на разъятых обстоятельствами робинзонов. Экзальтация больших людских количеств достигает куда большего градуса, когда они сбиваются в единую монолитную массу, нежели там, где эта масса оказывается рассеянной на отдельные атомы, к тому же изолированные непроницаемыми клетками своих жилищ. Наверное, ни один, может быть, даже самый лучший, оратор мира не в состоянии воздействовать на людей там, где они разъединены, но собираясь вместе они поддаются магии слова как некий целостный организм. Впрочем, роль собраний не исчерпывается одним только умножением эмоционального всплеска сошедшихся вместе единиц, ибо именно здесь резко интенсифицируется формирование единой реакции на каждый значимый для масс импульс. Ристалища, театры, ипподромы, народные собрания, сисситии (ритуальные совместные трапезы спартанцев), – всё это способствовало становлению единой психологии, единого настроя, порождаемого одним и тем же сигналом, способности разных по образованию, воспитанию, личному опыту людей с полуслова чувствовать и понимать друг друга.

(Кстати, наверное, это свойство живой природы вообще: сбившиеся в стаю ли, в стадо животные реагируют на знаковый для них импульс гораздо острее и стремительней, чем поодиночке.)

Именно античный полис каким-то неосознанным коллективным наитием, каким-то интуитивным прозрением впервые понял и поставил на службу самому себе и это фундаментальное свойство всего живого. Нигде на планете оно не было использовано с такой интенсивностью, как здесь, нигде в мире не был достигнут столь потрясающий результат: марширующий по плацу батальон и слабо оформленная (пусть даже и съединенная какой-то общей целью) толпа, ну скажем, очередь за каким-нибудь дефицитом, – вот зримое отличие между общностью, порождённой строем его жизни, и жителями любого другого поселения той поры.

При Марафоне насчитывавшая примерно 10 тысяч человек фаланга афинских гоплитов даже без помощи не успевших к бою спартанцев страшным лобовым ударом копий буквально раздавила в несколько раз превосходившее её численностью персидское войско. Единый сокрушительный её натиск решил все, и завоеватели, оставив на поле боя несколько тысяч, – Геродот говорит о 6400 убитых – в ужасе бежали. Урон афинян составил всего 192 человека да и те пали не столько в самой атаке, сколько во время ожидания вражеского наступления; собственно, и атака была предпринята именно для того, чтобы сократить урон, наносимый персидскими лучниками. (Впрочем, не забудем и о том павшем герое, память которого по сию пору отмечается марафонскими забегами.) Это была первая победа свободного афинского демоса над численно превосходящим войском сильнейшей державы того времени, и она произвела ошеломляющее впечатление на всех современников.

В уже упомянутом здесь Фермопильском ущелье, где обрели бессмертие триста спартанцев, несколько тысяч греков не один день сдерживали натиск армии, численность которой вместе со вспомогательными подразделениями Геродот определяет более чем в три миллиона человек (конечно, верить его подсчётам никоим образом нельзя, но безусловно и то, что фактическое соотношение сил всё-таки было близким к нереальному). Не забудем и легендарное отступление греков, когда отрезанное от всех коммуникаций десятитысячное формирование, после вероломного избиения персами греческих военачальников (в числе новоизбранных командиров был и талантливый не только в ремесле историка Ксенофонт), как раскалённый нож сквозь масло, прошло около четырёх тысяч километров по вражеской территории и с победой вернулось к Пергаму. Была и открывавшая самые блестящие перспективы кампания спартанского царя Агесилая II (ок. 442 – ок. 358 до н. э.), царя Спарты с 401 г. до н. э. А будет ещё и поход Александра (356, Пелла, Македония – 13 июня 323 до н. э., Вавилон), великого македонского царя, сына Филиппа II и Олимпии, царевны из Эпира, талантливейшего полководца, создателя самого крупного государства древнего мира; его весьма немногочисленное войско сокрушит огромную империю и откроет новую главу всемирной истории…

Стоит ли удивляться тому, что греческие наёмники очень быстро станут весьма ходовым товаром для властителей окрестных земель, и, кстати, именно формирования этих наёмников доставят, может быть, самые неприятные минуты вождю македонского войска в персидском походе.

Что играло роль? Лучшая подготовка воинов? Да, конечно. Правда, элитные формирования во все времена вбирали в себя лучших из лучших, но здесь, в отличие от армий Востока, профессиональное ядро которых тонуло в бесчисленных толпах ничему не обученных ополченцев, элитой были все. Более совершенное вооружение? И это так. В сущности пожизненная принадлежность к армии каждого гражданина формировала совершенно особое отношение к оружию: оно бережно хранилось и передавалось по наследству, больше того – оно становилось предметом фамильного культа и национального фольклора. Впрочем, ведь это только сегодня можно говорить, что пулемёт обладает абсолютным превосходством перед копьём и луком, в те же времена разница в качестве оружия была куда менее заметной. Доспехи? Но, даже разгромленная, застигнутая врасплох Спарта в ночном бою у своих очагов явила чудеса доблести и без них. «Великолепное и достойное удивления зрелище не только согражданам, но и противникам доставил также Исад, сын Фебида. <…> Он выскочил из своего дома совершенно нагой, не прикрыв ни доспехами, ни одеждой своё тело, натёртое маслом, держа в одной руке копье, в другой меч, и бросился в гущу врагов, повергая наземь и поражая всех, кто выступал ему навстречу. Он даже не был ранен, потому ли, что в награду за храбрость его охраняло божество, или потому, что показался врагам существом сверхъестественным. Говорят, что эфоры сначала наградили его венком, а затем наказали штрафом в тысячу драхм за то, что он отважился выйти навстречу опасности без доспехов.» Впрочем, известны примеры и из других времён: ширнув какой-то дряни, норманнские берсеркеры бились без них не только захваченными врасплох, Однако это нисколько не мешало им внушать ужас не только врагам, но и своим же собратьям по оружию, – не случайно же в перерывах между боями их держали отдельно, на расстоянии от остальной дружины. Дух войска, его моральное состояние? Так, например, говорят, что вера в правоту своего дела – это один из главных залогов победы, следовательно, ополчение, которое сражается за свободу и независимость своей родины, обязано быть сильнее захватчиков. Но спросим себя, а кто ж вообще верит в то, что его дело – неправое (и потом: за какое отечество бились в далёкой Индии не знавшие поражений македонцы)? Словом, какие-то идеалы, может, и обладают способностью придать дополнительные силы… но всё же есть материи куда более осязаемые.

Уже очерченный выше сплав качеств способен заставить задуматься любого, прежде чем он дерзнёт бросить вызов победоносному городу, ибо ставит его общину вне любой конкуренции в борьбе за господство. Но всё же Рим сумеет влить сюда и что-то своё. Стойкость в испытаниях, презрение к боли, отсутствие всякого страха перед кровью (и перед своей, и – тем более – чужой) станет культивироваться этим великим городом. Строго говоря, эти ценности не были чужды и самим грекам, в особенности Спарте. Так, например, достигшие 15 лет мальчики на ежегодном празднике Артемиды должны были выдержать несколько жёстких экзаменов. Один из них заключался в показательном сражении, в котором разрешалось пользоваться любыми средствами, за исключением оружия. На виду у эфоров и всех выдающихся граждан государства спартанские мальчики демонстрировали свою способность добывать победу любой ценой. Случалось, что некоторые из них погибали или на всю жизнь оставались калеками во время таких сражений; но тех, кто сумел выдержать это жестокое испытание, ждал ещё более страшный экзамен – сечение у алтаря богини Артемиды. Каждый испытуемый обязан был выдержать его без единого стона; обнаружить слабость означало навлечь не только на себя, но и на всю семью общественное презрение. В своих исторических свидетельствах Лукиан (ок. 120 – ок. 190), древнегреческий писатель, так пишет об этом празднике: «Не смейся, если увидишь, как спартанских юношей бичуют перед алтарями и они обливаются кровью, а их матери и отцы стоят здесь же и не жалеют их, а угрожают им, если они не выдерживают ударов, и умоляют их дольше терпеть боль и сохранять самообладание. Многие умерли в этом состязании, не желая при жизни сдаться на глазах у своих домашних или показать, что они ослабели».

На все времена осталась память о юном спартанце, который украл лисёнка и спрятал его под плащом. По дороге домой он встретил воинов, которые завязали с ним разговор, а в это время зверёк распорол ему зубами живот. Не желая себя выдать, мальчик продолжал беседу, не реагируя на страшную боль ни словом, ни жестом, пока не упал замертво.

Но и эти суровые качества Рим доведёт едва ли не до абсолюта и окрасит в куда более контрастные и зловещие тона, ибо к ним как одно из высших достоинств свободного человека добавится нечувствительность к чужому страданию, сочувствию боли. Всякая сентиментальность станет свидетельством недостаточного благородства и преданности идеалам родного города, и будет компрометировать уже не только мужчину – матери станет не к лицу выказывать излишнюю заботу о выношенном ею младенце, ребёнок будет подвергаться наказанию за свои слезы. Созерцание испытываемых мук, человеческая кровь со временем станет чем-то вроде всеобщего наркотика; не знающие пощады гладиаторы превратятся в кумиров римской толпы, предметом вожделения благородных римских женщин. Лучшие умы того времени станут оправдывать гладиаторские игры, так Цицерон (103-43 до н. э.), римский оратор и государственный деятель, после смерти Цезаря вождь Сената, будет говорить, что нет более сильного средства научить презрению к боли и смерти.

Не оставим без внимания то обстоятельство, что этот сплав был легирован ещё и такими обретениями духа античного полиса, как дисциплина и законопослушность – стихии, с трудом доступные разумению русского человека, но в принципе неотделимые ни от единого понимания общей цели полиса, ни от единства образа действия его граждан. Разумеется, дисциплина известна всем, в том числе и народам, знавшим лишь монархическую форму правления, но вот законопослушность и в самом деле плохо согласуется с теми, уже упоминавшимися здесь, формами участия народа в государственном строительстве, которые реализуются только в виде протеста или открытого бунта. Меж тем дисциплина, основанная на внутреннем согласии гражданина с законом своего города, на осознании того, что позднее Рим назовёт res publica (общее дело, общее достояние), обязана отличаться от той, которая может быть привита лишь внешним насильственным подавлением индивидуальной воли.

Всё это – подкожное ощущение глубинного единства крови, инстинктивное подчинение общей цели, нерассуждающая готовность к решительному безоглядному действию, генетическая предрасположенность к стремительной синхронизации усилий в критических обстоятельствах, которые требуют мгновенной мобилизации всех физических и моральных ресурсов человека, отсутствие всех нравственных ограничений по отношению к чужим, основанная на законопослушании железная дисциплина, наконец, впитанный чуть ли не с молоком матери культ победы и выкристаллизовалось в такое впервые явленное на поле боя именно греческой цивилизацией начало, как несокрушимый воинский строй.

Нельзя сказать, что никакие другие народы не умели распределять свои силы в ходе сражения и концентрировать их в ключевом его пункте; зачатки воинского строя зарождались, конечно же, задолго до греков, но всё же в классическом его виде, то есть в виде, сохранявшем устрашающую своей безупречностью форму даже в движении, он появляется только здесь, в классическом греческом полисе. Кстати, и строевая подготовка – обязательный ещё и сегодня элемент обучения всех армий мира, родилась именно здесь же, в Греции; Рим переймёт её и доведёт до совершенства.

Конечно же, все познаётся в сравнении, и до искусства, продемонстрированного батальонами Фридриха Великого в битве при Лейтене, и греческим фалангам и римским легионам ещё далеко. Но ведь противостояли им силы, которые с трудом сохраняли боевой порядок даже стоя на месте. В движении же это были просто скученные толпища до смерти перепуганных одиночек, которые легко теряли всякое подобие упорядоченности при обтекании даже самых незначительных препятствий (поле боя – не полковой плац, любовно трамбуемый солдатскими сапогами) – отдельно стоящих групп деревьев, ручьёв, неровностей рельефа и так далее.

Что ещё, кроме суеверного ужаса, должно было чувствовать это малоупорядоченное людское повидло при виде ощетинившегося копьями страшилища, которое в стройном порядке надвигается на них под свист задающих ритм движению боевых флейт? «Зрелище было величественное и грозное: воины наступали, шагая сообразно ритму флейты, твёрдо держа строй, не испытывая ни малейшего смятения – спокойные и радостные, и вела их песня. В таком расположении духа, вероятно, ни страх ни гнев над человеком не властны; верх одерживают неколебимая стойкость, надежда и мужество, словно даруемые присутствием божества».

Заметим, фаланга – это довольно громоздкое формирование, которое способно сохранить строй только стоя на месте или в коротком стремительном ударе; она практически никогда не преследовала бегущего противника, ибо увлёкшись погоней, сама становилась уязвимой, и неожиданный удар резерва или не впавших в панику и сохранивших хладнокровие подразделений легко мог уничтожить её. Это хорошо понимали и древние. «Поистине фаланга напоминает могучего зверя: она неуязвима до тех пор, – писал Плутарх, – пока представляет собою единое тело, но если её расчленить, каждый сражающийся лишается силы, потому что они сильны не каждый сам по себе, а взаимной поддержкой». Кстати, именно так в 168 г. до н. э. погибла македонская фаланга в битве при Пидне, последнем сражении Македонских войн; левое её крыло, ударившись в преследование римских легионов, уже практически разгромленных правым флангом македонцев, расстроило свои ряды, чем не замедлил воспользоваться не потерявший присутствие духа Эмилий Павел, и его легионеры ворвались в образовавшиеся разрывы единого строя, что сделало фалангу обречённой.

Поэтому причина тех, упоминаемых древними авторами, огромных потерь, которые несли персы во время свирепого удара греческой фаланги, кроется не только в превосходстве общей боевой выучки, но и в парализующем волю страшном потрясении человеческой психики при столкновении с этим новоявленным чудо-зверем. Подобное потрясение через два тысячелетия испытают воины ацтеков и инков при виде закованной в броню кавалерии испанских конкистадоров: всадник воспринимался ими не как человек – и он, и его лошадь были для них неким единым человеко-чудовищем, живым воплощением какого-то страшного мифа о близком конце света… Или вооружённые луками и копьями зулусские племена, впервые напоровшиеся на последнее достижение военной техники – английские пулемёты.

Собственно, дело даже не в фаланге, да и сама она была «изобретена» в стародавние времена и применялась не одними только греками. Обратимся к «Илиаде», вобравшей в себя многое из того, чем жил тогдашний мир. Мы встречаем фалангу и в песне VI «Cвидание Гектора с Андромахой»:

…Аякс Теламонид, стена меднобронных данаев, прорвал фалангу троян…

и в описаниях подвигов Агамемнона (песнь XI):

…В час сей ахеяне силой своей разорвали фаланги…

и в XIX песне «Отречение от гнева»:

…Нет, не на краткое время

Битва завяжется, если Троян и ахеян фаланги

В сечу сойдутся…

Впрочем, скорее всего вообще не существует каких-то идеальных боевых порядков, во всех случаях гарантирующих воинству победу. Если бы это было так, сама война давно уже стала бы невозможной. По-видимому, этот строй чем-то неуловимым отвечал национальному духу греков, точно так же, как построение легионов – духу Рима. Впрочем, и Рим не пренебрегал фалангой; именно она была основой его боевых порядков до введения манипулярного боевого порядка. Историческая традиция приписывает эту реформу Камиллу (ок. 447-365 до н. э.), римскому полководцу, взявшему Вейи. Да и позднее, во время империи, в битвах с варварскими племенами часто практиковался этот боевой ордер. В других этносах эти самые же построения могли быть и не столь эффективными: так в поздней истории даже перенимавшие европейский строй восточные народы продолжали терпеть поражение за поражением от тех же европейцев.

Нет, главным здесь был совсем не способ упорядочения и концентрации аморфных людских масс, но какие-то пронзавшие их метафизические токи; единое энергетическое поле обнимало военный строй, и благодаря этому тысячи и тысячи индивидов на время делались не просто случайным объединением, но единым организмом, каждой клеткой своего тела излучающей общую цель и множащей синхронный порыв войска. Главным здесь стала совершенно иная организация коллективной психики социума, его магнетизма, его энергетики – именно это выделило жителей греческого полиса из общего стада двуногих…

Из книги Шесть систем индийской философии автора Мюллер Макс

ИНДИЙСКАЯ И ГРЕЧЕСКАЯ ЛОГИКА Одним из таких гимнософистов или дигамбаров был, по-видимому, знаменитый Kalanos (Кальяна?), умерший добровольно, сгорев на глазах у македонской армии. Поэтому европейские ученые признавали, будто индусские системы философии, и в частности

Из книги Краткая история философии [Нескучная книга] автора Гусев Дмитрий Алексеевич

Глава 3. Классическая греческая философия Философы Фалес, Анаксимен, Анаксимандр, Пифагор, Гераклит, Демокрит, Ксенофан, Парменид и Зенон принадлежат архаическому, или досократическому периоду греческой философии (примерно VII–VI вв. до н. э.). Следующий период в истории

Из книги Любители мудрости [Что должен знать современный человек об истории философской мысли] автора Гусев Дмитрий Алексеевич

Классическая греческая философия Философы Фалес, Анаксимен, Анаксимандр, Пифагор, Гераклит, Демокрит, Ксенофан, Парменид и Зенон принадлежат архаическому, или до-сократическому, периоду греческой философии (примерно VII–VI вв. до н. э.). Следующий период в истории

Из книги Том 14 автора Энгельс Фридрих

I. ГРЕЧЕСКАЯ ПЕХОТА Создателями греческой тактики были дорийцы, из дорийцев же спартанцы довели до совершенства древний дорический боевой порядок. Первоначально проходить военную службу должны были все классы, составлявшие дорийское общество, - не только Из книги Сочинения автора Трубецкой Сергей Николаевич

Из книги Итоги тысячелетнего развития, кн. I-II автора Лосев Алексей Федорович

5. Греческая философия В своих"Лекциях по истории философии"Гегель, к сожалению, почти не касается тех категорий античного мира, которые он сам же установил в"Философии истории"и в"Лекциях по эстетике". Это делает его анализ греческой философии не только чересчур

Из книги Я познаю мир. Философия автора Цуканов Андрей Львович

ГРЕЧЕСКАЯ КЛАССИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ Греческая классическая философия занимает исторический промежуток со второй половины V в. до конца IV в. до н.э. Это особая эпоха в становлении всей системы европейской философии. Прежде всего потому, что именно в ней творили такие великие

Из книги Удивительная философия автора Гусев Дмитрий Алексеевич

Классическая греческая философия Философы Фалес, Анаксимен, Анаксимандр, Пифагор, Гераклит, Ксенофан, Парменид и Зенон принадлежат архаическому, или досократическому, периоду греческой философии (примерно VII–VI вв. до н. э.). Следующий период в истории греческой

Из книги Жемчужины мудрости: притчи, истории, наставления автора Евтихов Олег Владимирович

ЗВАНИЕ ФИЛОСОФА Греческая притча Однажды старый монах сделал вызов человеку, похвалявшемуся званием философа, сказав, что признают его таковым, если тот сможет спокойно и терпеливо перенести наносимые ему оскорбления.«Философ» выслушал брань и, наконец, с насмешкой

Из книги автора

КОМУ ГОРЕ Греческая притча Однажды Сократ вместе с одним богачом находился в пути. И до них дошли слухи, что в этой местности орудует шайка разбойников.– О, горе мне, если они меня узнают! – воскликнул богач.– О, горе им, если они меня не узнают, – сказал

Из книги автора

ЛУЧШЕ ПОГИБНУТЬ НЕВИНОВНЫМ Греческая притча Некая женщина увидела Сократа, когда его тащили к месту казни. Заплакав, она воскликнула:– О, горе мне! Они собираются убить тебя, хотя ты не совершил никакого преступления!Сократ ей ответил:– О, глупая! Неужели ты хотела бы,

Из книги автора

ТРОЙНОЙ ФИЛЬТР Греческая притча Однажды к Сократу пришел человек и сказал:– Я могу рассказать тебе что-то, что я услышал об одном из твоих друзей.– Подожди минутку, – ответил Сократ. – Прежде чем говорить мне о моем друге, сначала ты должен профильтровать эту

Из книги автора

КРИВОЕ ЗЕРКАЛО Греческая притча Однажды одна женщина сказала Сократу:– О, как уродливо лицо твое, Сократ!– Твои слова огорчили бы меня, если бы ты отражала все предметы, как чистое зеркало. Но кривое зеркало все искажает, – ответил ей

Из книги автора

ИМЯ ОБЯЗЫВАЕТ Греческая притча Однажды Александр Македонский заметил среди своих воинов человека по имени Александр, который во время сражений постоянно обращался в бегство. И он сказал ему:– Прошу тебя, либо преодолей трусость, либо измени свое имя, дабы сходство наших

– это уникальный в свое время боевой строй пехотных частей в Греции, и в дальнейшем части других государств пытавшихся перенять у греков военный опыт. Собственно представлял собой плотный строй воинов в несколько линейных шеренг. В самом бою принимали участие первые ряды фаланги, хотя значимое влияние имел размер используемых фалангой копий. Задние шеренги поддерживали первые ряды, одновременно давая фаланге «массу», и удерживая их от отступления.

Построение греческой фаланги

В сражениях с менее организованными вражескими построениями греческая фаланга поражала слитностью движений, несокрушимостью и боевой эффективностью, прорвать подобный строй, зачастую можно было, лишь используя аналогичное построение.

Глубина строя варьировалась в зависимости от местности и противостоящих сил противника, «классически» строй греческой фаланги состоял из восьми шеренг, хотя нередко использовалась глубина и в двенадцать бойцов, а зачастую и больше.

Вооружение бойцов разделялось на два варианта. В первом, классическом, пехотинцы имели круглый щит (гоплон) большого размера, и одноручное копье в другой руке. В честь щита бойцов-фалангитов обычно называли гоплитами. Основным недостатком подобного варианта была слабая возможность маневра внутри строя из-за скученности и тесноты, а также незащищенность флангов, которые обычно прикрывались легкой пехотой и застрельщиками.

Впоследствии появился второй тип экипировки, так называемая македонская, в которой копье заменялось двуручной сариссой длиной до шести метров, щит же значительно уменьшался в размерах, и вешался на локоть.

Теория о том, что копья бойцов фалангитов были разных длин – от коротких в первом ряду, и до огромной длины копий в последних рядах — ошибочна. Это противоречит и принципам экипировки армий, зачастую состоящих из ополченцев, так и мешает взаимозаменяемости воинов внутри строя.

Система с копьями разной длины требует же регулярной, постоянно обучаемой армии, что было доступно лишь крупнейшим городам и образованиям. Обычно же ополченцы греческой фаланги имели стандартное вооружение, а в первых рядах сражались лучшим образом экипированные и имеющие соответствующие физические кондиции.

History Channel: Александр Великий

Фаланга (греч. φάλαγξ) — боевой порядок (строй) пехоты в Древней Македонии, Греции и ряде других государств, представляющий собой плотное построение воинов, в несколько шеренг. Непосредственно в бою принимают участие только первые шеренги (в зависимости от длины используемых копий). Задние ряды оказывают на пехотинцев передних рядов физическое и моральное давление, удерживая их от отступления. Если бы не это давление, то было бы выгодно удлинить фронт, чтобы охватить фланги противника, но при этом более глубокая фаланга прорвала бы слабый центр соперника. Следовательно, в основе фаланги лежит два противоположных принципа: глубина, придающая мощь натиску, и длина, дающая возможность охвата. Решение о глубине построения полководец принимал в зависимости от относительной численности войск и от характера местности. Глубина в 8 человек является, по-видимому, нормой, но также приходится слышать и о фаланге глубиной в 12 и даже в 25 человек: в битве при Селласии Антигон Досон успешно применил фалангу с удвоенной глубиной строя.

История

В значении тесно сомкнутой боевой линии слово фаланга встречается уже в Илиаде (VI, 6; XI, 90; XIX, 158), причём построение рядов было рассчитано на то, чтобы нападающие не могли их прорвать.
Впервые фалангу использовали аргосцы под командованием царя Фидона, разбившие спартанцев в 669 г. до н. э. при Гисиях.
Фаланги составлялись по народам, племенам, родам или семействам, распределение же воинов вглубь определялось их храбростью и силой. В историческую эпоху фаланга как форма построения войска в сражении встречается во всех греческих государствах до позднейшего времени; существенными её признаками служили плотное построение рядов и длинные копья. Строго выдержанный тип фаланги существовал у дорийцев, особенно у спартанцев, у которых вся сила войска заключалась в тяжеловооружённой пехоте (гоплиты); войско делилось на моры, лохи, пентекости и эномотии, но выстраивалось в битве фалангой (греч. έπί φάλαγγος), состоявшей из различного числа рядов.

Так, в битве при Мантинее фаланга спартанцев была глубиной в 8 человек, причём фронт каждой эномотии состоял из четырёх человек; в битве при Левктрах глубина фаланги составляла 12 человек, а ударный отряд, прорвавший порядки спартанцев, был выстроен даже глубиной в 50 рядов. Если армия, выстроенная колоннами (греч. έπί κέρως), должна была построиться фалангой, движение начиналось с задней эномотии, которая выдвигалась в направлении налево и выравнивалась в линию с предшествующей эномотией. Затем эти две эномотии выступали движением налево до уровня со следующей эномотией и т. д., пока все эномотии не выстраивались в одну линию и не образовывали фаланги. То же передвижение, только в обратном порядке, производилось, если надо было вздвоить ряды.


Впервые фалангу усовершенствовал фиванский стратег Эпаминонд. При сражении в фаланге боец стремится поразить противника напротив и справа от себя (так как оружие держится в правой руке). Уклон вправо возникает ещё и потому, что каждый пехотинец стремится прикрыться дополнительно щитом соседа, поэтому часто левый фланг фаланги оказывался разгромлен, причём у обоих противников. Дальше оба победивших фланга сходились снова, зачастую уже с перевёрнутым фронтом. Эпаминод использовал это естественное устремление бойцов, тем что свой левый фланг он строил на большую глубину чем правый и выдвигал его немного вперёд. Таким образом, его пехотинцы наступали на противника как бы под углом (косая фаланга).

Построение фаланги было усовершенствовано Филиппом II Македонским, который выстраивал войско по 8—16 человек в глубину. При фаланге, состоявшей из 8 рядов, копья (сариссы) имели в длину около 5,5—6 метров (18 футов); копья переднего ряда выставлялись на 4—4,5 метра (14 футов) перед линией войска, копья заднего ряда доходили до уровня этой линии. При более глубоком построении и при уменьшении длины сариссы до 4,2 метра (14 футов) только первые пять рядов выставляли копья наружу вперёд; остальные солдаты держали их вкось над плечами своих передних товарищей. Преимуществом этого построения было то, что фаланга представляла непроницаемую массу в случае производившейся на неё атаки и, с другой стороны, тяжело обрушивалась на неприятеля при наступлении; недостаток же заключался в том, что фаланга была малоподвижна, не могла переменить фронт перед лицом неприятеля и была непригодна для рукопашных схваток.


Во времена диадохов качество уступило место количеству, что привело к сокрушительному поражению в битве при Кинокефалах в 197 году до н. э. от римских легионов в ходе Второй македонской войны.
У римлян построение фалангой практиковалось до введения манипулярного построения Марком Фурием Камиллом, а также при императорах в войнах с варварскими племенами.
Выделяют два основых типа фаланги:
Классическая — в одной руке большой круглый щит (гоплон) в другой копьё. Основу классической фаланги составляли гоплиты.


Сплоченные и тесные шеренги воинов (от 8 до 25 рядов). В фаланге невозможно было поменять место. Только если воин был ранен или убит, его место занимал сосед. Сражались только два первых ряда, а задние оказывали давление для усиления натиска и заменяли павших. Недостатком было отсутствие маневренности и незащищенность сзади и с боков. Поэтому их прикрывали пелтасты и воины с пращами.
Македонская (эллинистическая) — длинное копьё (сариссу) из-за тяжести удерживают двумя руками, маленький щит закреплён на локте ремнём. Основу македонской фаланги составляли сариссофоры.
«Конная Фаланга» — иногда встречающееся (не являющееся научным, конные воины с копьями 1,5-2 метра облаченные в бронзовые доспехи), описательное название строя гетайров времён Александра Македонского и его отца Филиппа, в противовес более поздним гетайрам.

Распространённые заблуждения

Распространённая теория о том, что в фаланге копья были разной длины — короткие первом ряду и постепенно удлинявшиеся к последнему ряду, была, на самом деле, придумана кабинетными теоретиками военного дела в XIX веке (так понимали македонскую тактику Иоганн фон Нассау и Монтекуколи) и опровергнута археологическими находками. И даже в теории система копий разной длины противоречит как тогдашним принципам комплектования армии (состоявшей в основном из ополчения), так и принципам взаимозаменяемости воинов в фаланге. Так как система с копьями разной длины требует более-менее постоянной армии, а воин с коротким копьём в такой системе не сможет полноценно заменить воина с длинным и наоборот. В системе же с копьями постоянной длины для формирования полноценной фаланги достаточно потребовать, чтобы каждый ополченец (или наёмник) явился с копьём стандартной длины, после чего достаточно имеющих лучшие доспехи поставить в первый ряд.
В защиту истинности теории о разной длине копий в македонской фаланге говорилось о невозможность использования сарисс, длина которых достигала 4-6 метров, воинами первого ряда. Воин якобы не смог бы удерживать такое оружие (пусть и снабжённое противовесом) за один конец и прицельно наносить удары другим концом, а лишь только закрывал бы обзор бойцам задних рядов. Однако имеется множество описаний сражений позднего средневековья, в которых баталии пикинёров используют длинные пики (причём без противовесов) против пехоты, вооружённой аналогично.


Уже в «Илиаде» Гомера уже есть упоминания о фалангах:

«Схожие с тучей такой, за Аяксами к жаркому бою
Юношей, Зевсом вскормленных, стремились густые фаланги, -
Черные, грозно щетинясь щитами и жалами копий».

Нет единого мнения по поводу времени создания «Илиады», но, как правило, историки называют дату около VIII - VII веков до н.э. То есть уже в ту эпоху было известно о таком порядке построения. Считается, что впервые фаланга была применена в битве при Гисиях около 669 г. до н. э., когда царь Фидон разбил с её помощью спартанское войско. Спартанцы по достоинству оценили преимущества такого плотного строя и уже к середине VI века до н.э. с помощью тяжеловооруженных гоплитов Лакония подчинила себе большую часть Пелопоннеса.

Как выглядела фаланга и в чём её преимущества?

Это - большое по протяженности плотное построение в несколько шеренг, в которой воины вооружены длинным копьем и щитом. Такое построение способствовало концентрации удара, унификации и удешевлению вооружения, а также укреплению боевого духа солдат, чувствующих плечо своих товарищей. Рядовому воину достаточно было научиться слаженно действовать в строю, и никакие особые умения сражаться не требовались. Интересно ещё одно описание, как в «Илиаде» один из царей с ахейской стороны, Нестор, названный самым разумным, строил своих воинов перед битвой:

«Конных мужей впереди с колесницами Нестор построил,
Сзади же пеших поставил бойцов, - многочисленных, храбрых,
В битве оплотом служить, а трусливых загнал в середину,
Чтоб и тому, кто не хочет, сражаться пришлось поневоле.
Прежде всего ездоков наставлял он, приказывал строго
Коней рядами держать и нестройной толпой не тесниться:
"Чтобы никто, на искусство и силу свою полагаясь,
Против троян впереди остальных в одиночку не бился,
Чтоб и обратно не правил! Себя вы ослабите этим».

То есть фаланга позволяла использовать слабых и трусливых бойцов наравне с опытными и храбрыми. Это подтверждается древнегреческим историком Арианом Флавием в описании организации Александром Великим фаланги из покорённых персов (которые, как мы помним к тому времени престали быть бравыми воинами). Соотношение македонцев и персов было 1:3 и, тем не менее, победы сопутствовали полководцу до тех пор пока сами македонцы стали отказываться воевать.

Со временем, когда в бою стали регулярно встречаться две фаланги, обнаружилась одна особенность. При построении фалангой каждый воин щитом прикрывал не только себя, но и спину правостоящему товарищу, т.е. у левофлангового спина не была прикрыта. Это обстоятельство, в случае боя между двумя фалангами, приводило к тому, что левый фланг обычно продавливался правым флангом неприятеля. Причем часто у обеих армий. Царю, возглавлявшему федерацию греческих полисов, Беотийский союз, Эпаминонду приписывается нововведение «косая фаланга». Левый фланг усиливался дополнительным количеством шеренг, а также выдвигался на несколько рядов вперёд.

Первое упоминание о таком построении известно в битве при Левктрах (371 г. до н.э.), в которой Эпаминонд, защищая город Фивы, разбил спартанцев превосходящих его войско количеством примерно в 2 раза. В большинстве популярных описаний всё сводится к тому, что победа была получена благодаря именно новому способу, при котором на направлении главного удара (на левом фланге) были сконцентрированы отборные воины, а на остальных участках стояла задача сковывать силы противника. В итоге правый фланг спартанского войска был прорван, что привело не только к поражению «непобедимых» воинов, но и к гибели Клеомброта, спартанского царя (впервые в истории). Эта битва стала «началом конца» могущества Лакедонии, которая уже не только перестала быть региональным гегемоном и желанным союзником, но и постепенно стала жертвой набегов со стороны других армий.

На первый взгляд в этой истории всё выглядит вполне закономерно, но если внимательней отнестись к деталям, то можно увидеть одну странность. Неужели такие опытные солдаты из Спарты не смогли заметить манёвра противника и перестроиться? Если же обратиться к античным историкам, то можно увидеть и другие подробности.
Вот что пишет Плутарх:

«Когда битва началась, Эпаминонд вытянул своё левое крыло по косой линии, чтобы как можно больше оторвать от остальных греков правое крыло спартанцев и погнать Клеомброта, разом нанеся ему сокрушительный удар с фланга. Противник, разгадав его замысел, начал перестраивать свой боевой порядок, развертывая и загибая правое крыло в намерении превосходящими силами окружить и запереть Эпаминонда, но в этот миг триста воинов Пелопида рванулись вперед, на бегу сплачивая ряды, и прежде чем Клеомброт успел растянуть крыло или, вернувшись в первоначальное положение, сомкнуть строй, напали на спартанцев, ещё находившихся в движении и приведённых в замешательство собственными перемещениями…»

Даже трудно себе представить, как это можно на бегу построиться в боевой порядок для атаки, для этого у воинов должна быть очень хорошая выучка, а также бесстрашие для того. чтобы решится небольшим отрядом атаковать основные силы противника. Кроме того, Клеомброт находился в центре своего войска и получил смертельную рану до того, как прорвали правый фланг спартанцев , а это означает, что и на других участках фронта, где стояла задача лишь удерживать противника, солдаты беотискойго союза сражались не менее доблестно, если смогли добраться до охраняемого царя, сражаясь с превосходящими силами противника. Да, вначале боя ряды спартанцев были нарушены отступающей конницей. Да, со временем они стали теснить беотийцев и отбили тело своего царя. Но факты говорят о том, что без высокого боевого духа солдат и командиров никакие новшества военного искусства не помогли бы защитникам Фив.

Спустя 9 лет в другой исторической битве, при Мантинее, Эпаминонд не смог одержать победу над спартанцами с помощью такого же построения. Исход битвы решён не был, и каждая сторона считала себя победителем, а беотийский предводитель, Эпаминонд, получил в бою смертельную рану. Это лишь подтверждает, что для победы одной военной хитрости не достаточно.

Позже фаланга получила ещё одно усовершенствование. Изначально непосредственное участие в сражении принимали только первые две шеренги, остальные - поддерживали первых (морально и физически), а также заменяли погибших воинов. Впоследствии количество воюющих шеренг увеличивалось. Филипп II Македонский довел их количество до 8-ми. Есть версия (причем довольно популярная), что в разных рядах фаланги была разная дина копий, но в этом случае теряется преимущество унификации вооружения. Одно дело, когда каждый знает с каким оружием ему приходить, и совсем другое дело организовать прибытие на войну нужного количества солдат с копьями разной длины. Каждый, кому довелось участвовать в построении может себе представить сколько сумбура добавится, если кроме всего прочего нужно будет учитывать длину копья. И что делать в бою солдату, который должен заменить убитого товарища из первой шеренги? Поднимать его копье в суматохе боя?

Количество воюющих шеренг в македонской фаланге увеличивалось за счёт увеличения длины копий всех солдат. Первые ряды выравнивали копья по копьям последнего «рабочего» ряда. Длинные копья длинной 5,5 - 6м держать одной рукой было трудно, и их держали двумя руками, а облегченный щит крепился к левой руке.
Показав преимущества фаланги, нельзя указать и на её недостатки. При всей её мощи она была не способна маневрировать на поле боля и сохранять боевой порядок на пересеченной местности, к тому же фланги были её уязвимым местом. Фланги защищали другими видами войск: конницей, легкой пехотой или воины с пращами.

В том или ином виде фаланги использовались вплоть до средневековья. Но среди прочих усовершенствований было такое, которое привело к созданию нового типа построения. Его преимущество над фалангами продемонстрировали римляне, завоевав, среди прочих стран и Грецию

Нам мало известно о военных действиях, имевших место в различных частях цивилизованного мира в «темный век». К 700 г. до н.э. в Греции появились «фаланги».

СТРОЕНИЕ ФАЛАНГИ

Греческая фаланга представляла собой формирование тяжелой пехоты, оснащенной длинными копьями и мечами, в виде колонны. Копья были длинной 6-12 футов, т.е. значительно больше, чем копья более ранних периодов. Фалангисты защищались круглым щитом гоплоном , от которого за пехотинцами закрепилось их название гоплиты . У гоплитов были металлические доспехи, защищавшие грудь, руки и бедра. Они носили металлические шлемы, защищавшие голову и шею. Наличие брони дало возможность классифицировать гоплитов как тяжелую пехоту, в отличие от легкой пехоты, у которой ее практически не было. Типичная фаланга состояла из 10 шеренг, в каждой из которых было по 10 человек, но существовали и более крупные подразделения.

ФАЛАНГА В БОЮ

Фаланга являлась наступательным пехотным формированием, целью которого была рукопашная схватка. Обычно она вела бой без поддержки конницы, и, хотя это было серьезным недостатком, греки в основном не использовали вспомогательные силы. Пока они воевали между собой, отсутствие таких подразделений не было проблемой.

Во время боя подразделения тяжелой пехоты с обеих сторон медленно сближались, сохраняя порядки. При соприкосновении противостоящих фаланг первые несколько шеренг опускали копья и начинали атаковать друг друга, пытаясь нанести брешь в построении неприятеля. Наконечники копий фалангистов первой шеренги могли достигать неприятелей из последующих шеренг. Те, кто находился в первом ряду, подвергался атаке сразу нескольких человек.

Греческие армии 700-400 гг. до н.э. были уникальными в том смысле, что использовали исключительно наступательную тактику. Выяснение отношений между фалангами происходили исключительно в рукопашной бою. Общепризнанным лидером в фалангистских сражениях был город-государство Спарта . Этот город был организован как военный лагерь. Все не рабы мужского пола служили в спартанских фалангах и посвящали много времени военной подготовке.

Ввиду того, что гоплиты держали щиты в левой руке, фаланга была наиболее уязвима с правой стороны. По этой причине лучшие фаланги располагались обычно с правой стороны войска. Сражения зачастую превращались в состязание в том, кто первым потеснит левый фланг неприятеля. Фалангистские армии подвергались нападению с использованием метательного оружия и конницы справа и с тыла, но лишь в том случае, если неприятель обладал такими возможностями.

Военные действия с участием фаланг достигли своего расцвета в течение 2 великих войн 5 в. до н.э.: войны с Персией в начале столетия и Пелопонесской войны ближе к его концу. В обеих войнах решающую роль играл флот, но в сражениях на суше активную роль играли фаланги.

ФАЛАНГА НА ВОЙНЕ

Пелопонесская война представляла собой войну за власть в Греции между Афинами и Спартанской лигой. Одним из важнейших уроков войны стала неспособность фаланги играть стратегически решающую роль. Тяжелая пехота сама по себе не могла брать города, выиграв сражение за их стенами.

Война с Персией представляла особый интерес, поскольку греческая фаланга, передовая тяжелая пехота в мире той эпохи, столкнулась с , состоявшей из пехоты, застрельщиков и конницы. Персы, а до них и ассирийцы, поддерживали свою пехоту вспомогательными войсками разных родов. Кроме того, они были искушены в деле осады городов.

Крупнейшие сухопутные сражения Греко-персидской войны произошли при Марафоне в 490 г. до н.э. и при Платеях в 479 г. до н.э. В обоих сражениях победу одержала уступавшая неприятелю по численности греческая армия, состоявшая почти полностью из тяжелой пехоты. По мнению историков, греческая дисциплина и подготовка были решающим фактором, но свою роль сыграли ошибки и некомпетентность персов. В обоих сражениях персы располагали большими соединениями легкой пехоты и конницы, которые могли бы эффективно противостоять греческим фалангам. Например, при Платеях в персидской армии было 10000 конников. В обеих битвах вспомогательные войска использовались неэффективно, и это позволило греческой тяжелой пехоте нанести поражение более слабой персидской пехоте и одержать общую победу. Боевой дух тяжелой пехоты греков ничем не омрачался до начала боя. А после соприкосновения с противником грекам удавалось обратить вражескую пехоту в бегство.

Греки перешли к интегрированной армии только в конце 4 в. до н.э. Из-за культурных ограничителей они долго не решались на этот шаг, хотя было ясно, что фаланга становилась все более уязвимой при столкновениях с застрельщиками и конницей. Фаланга одержала победу в войне с персами при помощи флота, а греческие фалангисты служили наемниками в соседних странах. Лишь очевидная демонстрация уязвимости фаланги положила ей конец. Это случилось в результате завоевания Греции македонскими войсками под руководством царя Филиппа, отца Александра Великого.

Советуем почитать: